Ну так ведь обоснованно. Все равно мне с Димкой по пути. Какой смысл на три зимних месяца брать водителя? До метро можно и прогуляться…
Тихо промурлыкал телефон, хорошо хоть не забыла убавить звук звонка, иначе с перепугу вспорхнула бы на люстру. Аккуратно сняла трубку и приложила к уху: тишина… Не абсолютная – слышны слабые потрескивания…
– Развлекаешься? – услышала я голос оттуда, откуда не ждала. На пороге открытой двери стоял одетый на выход Макс и с профессиональным интересом разглядывал место бывшего крепежа дверных петель. – Да-а-а-а! – уважительно протянул он. – Все-таки сила есть!
Я не стала говорить вслух напрашивающееся продолжение – насчет ума. Как бы то ни было, а Макс действительно умный человек. Все принимаемые им решения оказывались продуманными до мелочей, а поэтому – единственно правильными.
– Кого стараешься перемолчать? Мужа? Моей любимой такое терпение – она через три дня русский язык забудет…
Я обратила внимание, что шеф к возвращению домой подготовился – из-под куртки торчали две ноги в черных брюках. Осторожно положила трубку на место и шепотом сказала Максу:
– Кто-то позвонил – и молчит. – Он озадачился. Также шепотом я продолжила: – Ты не сердись на меня за отпуск… Из-за этой истории я на работу ездить боюсь. С работы тоже. И на работе боюсь. Здесь двери отрываются… А охрана следит только за тем, чтобы посетители вытирали ноги. Вот дома не боюсь. У Димки духовое ружье есть… Только оно, кажется, на даче. Зато лаперная сопата дома… То есть, я хотела сказать, саперная лопата… Может быть, за недельку все как-нибудь рассосется?
Макс поправил шапку и шумно вздохнул.
– Давай подвезу. Таисия в машине сидит, но к тебе она не ревнует. И зря ты паникуешь. Произошло досадное недоразумение. Не по твоей вине. Ребята разобрались…
Он еще долго меня успокаивал, пока я суматошно собиралась домой, на недельный отдых.

7

Решение отдохнуть от производственных проблем члены семьи встретили без энтузиазма. Они расстроились. Знакомые пригласили нас в Норвегию. Вопрос с поездкой был почти решен. Считалось, что законную неделю я на это дело и ухлопаю. Постаралась убедить, что за мной очередная свободная неделя не пропадет. И вообще, в Норвегии мы уже были. Лет пять назад, и тоже зимой. Непередаваемые ощущения!
И начались они прямо у таможенного поста. Для начала я добросовестно вписала в декларацию лишнюю валюту, которой у меня не было. Учитывая добровольное саморазоблачение, мне предложили сдать излишки в кассу. Откуда ж мне было их взять? Пока разбирались, чуть не опоздали на самолет. Через пограничный контроль меня заставили идти первой. Я и пошла – сразу через красную полосу. Меня вежливо вернули на место, указав на контрольно-пропускной пункт. Члены семьи страховали сзади, не зная, на что я могу еще пойти. Молодая женщина в пограничной форме, сидя в застекленной кабине, внимательно сверила мою пятнистую от пережитого волнения внешность с данными загранпаспорта и ровным голосом спросила:
– Вы на ПМЖ?
Я недолго думала. Точнее – вообще не думала. Ответ был готов моментально:
– Нет, мы на «БМВ»!
Взрыв хохота охватил всех, кто это слышал. Кто не слышал – узнавал от первых ушей. Даже потом, в самолете, на меня еще показывали пальцами. Кстати, только там до меня и дошло, что ПМЖ – это аббревиатура словосочетания «постоянное место жительства», а «БМВ» – просто «БМВ», марка машины. На ней-то и домчал нас Димкин хороший знакомый до аэропорта со скоростью чуть меньшей, чем мы потом летели в Норвегию.
В день отлета я заявилась с работы за пять минут до выезда в аэропорт. Провожало нас достаточное количество друзей и родных, а по пути я все время старалась вспомнить, куда положила загранпаспорта и билеты, но так и не вспомнила. «БМВ» ежесекундно собирался оторваться от земли и взлететь… Многое я еще не перечислила. Немудрено, что немножко напутала.
Самым приятным воспоминанием о Норвегии остались минуты, когда я видела растерянное лицо мужа. Броня его невозмутимости и хладнокровности была пробита процессом возврата на фирму автомашины, взятой напрокат. Мы собирались на фьорды, а вторая машина у Хагена, нашего гостеприимного хозяина, вышла из строя. Дмитрий Николаевич сам выбрал темно-синий «Пежо», мы весело туда загрузились, и муж спокойно последовал по горному серпантину следом за хозяевами. Я по дурости не боялась. Рядом с мужем вообще никогда и ничего не боюсь, кроме его нравоучений. Только потом по явному ужасу, проступившему на лице Хагена, поняла, что человек, не имеющий никакого опыта вождения автомашины по горным дорогам и рискнувший начать его с двухсоткилометрового пробега в зимнее время, несмотря на сильный снегопад и наледь на шоссе, – должен считаться самоубийцей. А если в машине есть пассажиры, то и убийцей. Как выяснилось, бедному Хагену и в голову не могло прийти, что этого самого опыта у Димки нет. На короткой дистанции до лыжной базы муж показал себя асом. Впрочем, асом Димка показал себя и в поездке на фьорды. Уже потом, за ужином, подсмеиваясь над собой, рассказал, что такой сложной дороги не ожидал…
Так вот о прокате: возвращать «Пежо» поехали на двух машинах. Городок Фагернесс был не так далеко, но не шлепать же в двенадцатом часу ночи пять километров пешком, как объяснил Хаген. Подозреваю, что он все-таки испытывал некоторое запоздалое беспокойство за Димку. Мы с Аленой навязались с ними…
В офисе фирмы проката было темно. Гаражные ворота закрыты. Хаген уверенно подогнал «Пежо» к воротам, заглушил мотор, закрыл двери, а ключи бросил в какой-то металлический огрызок трубы, торчавший из стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16