– Но знала ведь…
– Клянусь богом, пан капитан, не знала, – повторил Циклон. – Вы ее не допрашивайте! – почти взмолился он. – Это честная девушка…
– Что было дальше?
– Тадек решил, что мы поедем в Новинки, в его родное село. Там мы должны были встретиться, если пришлось бы уходить по отдельности. В десять, как и было написано у Болека в плане, мы двинулись на Каневскую. Тадек вырезал стекло, но как-то получилось неудачно – наделал много шуму. Но мы думали, что дом пустой.
– Горел ли свет?
– Не видели мы никакого света. Только потом заметили, что на кухне светло. Кухонное окно выходит в сад, да и низкое оно. Мы не могли видеть свет. – Он снова попросил сигарету. – Вошли через окно, в зале задвинули портьеры и…
– И приступили к делу, да?
– Да. Тадек открывал ящики, а я бросал вещи в мешок.
Кортель вытащил из папки машинописный лист.
– Это опись предметов, найденных у вас в землянке. Вы подтверждаете?
– Я даже не очень смотрел, что там было.
– У Болека тоже был мешок? Он что-нибудь взял? Нет, пожалуй, нет, пан капитан. Все нес Тадек. Рассказывайте дальше!
– Болек вошел на кухню и крикнул: «Горит свет! Здесь недавно кто-то был».
– И вы никого не застали ни на кухне, ни внизу?
– Нет, пан капитан, никого. Спустя несколько минут мы подумали, что, может быть, хозяева забыли погасить свет, когда уезжали. Но ведь они уезжали днем… И тогда Болек побежал наверх, а мы за ним… В коридоре наверху было темно. В одной комнате горел свет. Мы стояли еще на лестнице, когда Болек вбежал в эту комнату. И тут мы услышали крик…
– Кто кричал?
– Кажется, Болек, пан капитан.
– Кажется?
Циклон пожал плечами.
– Мы его не спрашивали. Мне пришло в голову, что надо бежать, но Тадек бросился в эту комнату, а я за ним… – Мичинский говорил с трудом, чувствовалось, что он устал.
– Отдохните, выпейте чаю.
– Хорошо, пан капитан, – сказал он послушно. – Итак, я встал на пороге. На полу лежала девушка, Болек, белый как снег, держался за стол, а Тадек стоял рядом с ним…
– Вы уверены, что Болек держался за стол? Вспомните хорошенько.
– Точно, пан капитан. И тогда Тадек сказал: «Достукались, фрайеры». Я не мог смотреть на девушку, пан капитан, что-то странное произошло со мной, хотел убежать, но ноги меня не слушались…
– Не заливайте. Что было дальше?
– Болек выбежал из комнаты и помчался вниз, а мы, то есть Тадек и я, за ним.
– У кого же был лом?
Мичинский молчал.
– Я спрашиваю, у кого был лом?
– У меня, пан капитан… Под плащом… Но шкафы открывали гладко, двери не надо было поднимать.
– А Болек? Чем он ударил девушку, если это он сделал?
– Не знаю, пан капитан…
– Ну припомните, будьте откровенны до конца. Посидите подумайте…
– Я честно говорю. Клянусь!
– Не клянитесь. Вы все сбежали вниз. Кто забрал мешок?
– Тадек. Он таскал его все время. Болек выскочил во двор и как будто бы забыл про нас.
– Через какие двери он вышел?
– Через фасадные. Их можно открыть изнутри. Когда мы выбежали, на улице никого не было.
– Вас видели, Мичинский.
– Никого не было… Тадек схватил Болека за плечо и прошептал: «Успокойся, фрайер! Едем в Новинки». Но тот словно ничего не слышал. Отряхнулся и побежал по Каневской в сторону Красильского, а может, свернул к парку у Цитадели. – Циклон стал говорить быстрей: – Мы перепугались. С такими иметь дело опасно, пан капитан. Он ведь как невменяемый. Мы думали, что, может быть, к нему вернется разум и он придет в Новинки… Хотя… Мы ведь никого не хотели убивать! – крикнул он. – Достаточно было заткнуть рот… А он, наверное, со страху. Опасные вещи делаются со страху… Мы пошли к площади Инвалидов. Хотели поехать к Ане, но Тадек отсоветовал. Он боялся, что, если Болека схватили – а такого схватить проще простого, – он бы нас как пить дать засыпал.
– А о девушке, которая осталась в особняке, вы не разговаривали?
– Нет, пан инспектор. Ведь мы ее не знали.
– Может, она еще была жива?
– Может быть, – равнодушно сказал Циклон. – А вообще нам не очень-то хотелось разговаривать. Купили у официанта в пивнушке на площади Инвалидов бутылку. У Тадека была колбаса. Выпили в парке. Трамваем поехали на Прагу, а потом автобусом до Зубков, чтобы не садиться в поезд на Виленьском… В Зубках выпили еще бутылку. Нам сразу сделалось легко. Мы полежали немного на траве. Лучше всего было вернуться к Ане, пан инспектор, я даже сказал об этом Тадеку, но он только рассмеялся. Мы решили заявиться в Новинки утром, чтобы людей не пугать…
– Расскажите подробнее, что произошло на станции Шевница.
– Мы приехали. – Циклон еще сильнее съежился на стуле. – Мы приехали, – повторил он, – и Тадек вышел первым. С мешком… Он пошел по рельсам, как и было условлено. Я шел сзади, чтобы вести наблюдение. Вдруг рядом с Тадеком появился… милиционер. Ей-богу, пан инспектор, я ничего плохого не замышлял. Немного вот стукнул его, потому что без Тадека я пропал бы. В Новинках-то я никого не знал, а к Золотой Ане не пошел бы и за миллион… И так мне стало жалко себя, пан инспектор, что я подбежал и ударил… Несильно…
– Из-за этой жалости? И этим самым ломом?
– Этим самым, пан инспектор, – машинально повторил Циклон. – Как это – этим самым? – вдруг спохватился он. – Я же им не пользовался, Тадек ведь вырезал стекло алмазом.
– А кто взял оружие у милиционера?
Циклон молчал.
– Вы?
– Тадек, – неохотно сказал Мичинский. – Потом отдал мне. А что нам оставалось делать, пан инспектор? Мы пошли в эту землянку. Себе на горе. Чтобы переждать. Думали отсидеться несколько дней, а потом выехать в Щецин. А этого пса? От страха, пан инспектор… Мы ужасно боимся псов. Клянусь богом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45