Карл. Мой брат Фриц. – Она делала это уже сотни раз. Сотня историй. Сотня разных людей. Она может сделать все, что от нее требуется. – Кучер?
– Черт! Да, Йозеф Хейлиг. Он работает у меня десять лет.
– Йозеф, – повторила она.
Грей поддерживал ее, словно боялся, как бы она не упала с сиденья. Нет, только не во время работы. За все эти голы она еще ни разу не поддалась слабости, когда нужно было выполнить задание.
Карета остановилась, и Дойл что-то говорил по-немецки лошадям. Грей нажал раздражаться и жаловаться. Возможно, ей надо спросить его, профессором чего он был, но это уже не имело значения. Если бы кто-нибудь задал ей вопросы или даже пристальнее взглянул на нее, они бы все равно погибли.
– Французы по своей природе назойливы, – сказал Грей. – Прежде было не так плохо. Говорю тебе, Фриц, они изменились, и не в лучшую сторону. Никто в Париже не ценит мою работу. А-а, подходит еще одна команда болванов в форме, чтобы помешать нашему путешествию.
Все это время Грей обнимал ее, вливая в нее свою неукротимую силу. Он последний раз сжал ей плечо и распахнул дверцу.
– Месье, я могу вам чем-то помочь?
Теперь его французский был парижским с сильным немецким акцентом. Он снова был не похож на Грея. К ней прикоснулся Эйдриан, чтобы она знала, где он находится.
– Мы остановились только на минуту. Карл об этом позаботится, Аделина. – Его немецкий был таким же безупречным, как и ее собственный. – Доверься ему. Он вытащит нас. Он никогда не ошибается.
Эйдриан чувствует себя лучше, подумала она. Голос уверенный, рука, успокаивающая ее, теплая. Он будет жить, если их не убьют жандармы. Как бы ей хотелось, чтобы спасение Эйдриана не было столь эфемерным достижением.
– Они не подозрительны, – шептал он по-немецки. – Выглядит как обычная проверка документов. Семь человек. Местные отряды, все с ружьями через плечо. Скучают в седле. Мы в безопасности, пока они что-либо не обнаружат. Никто сейчас не собирается обижать баварцев. Похоже, они только что поели. Должны быть в хорошем настроении.
Сколько уже раз она проделывала такое, с уверенной улыбкой протягивая солдатам поддельные документы? В ее дни с Вобаном она была членом команды вроде этой. Она помнила ощущение, когда пятеро или шестеро человек становились единым организмом, зависящим от ума и ловкости каждого. То ощущение вернулось к ней сейчас. Она чувствовала Дойла на козлах и Эйдриана рядом. Все их внимание было сосредоточено на Грее, они ждали его сигнала. Хорошо опять стать частью этой игры.
Кое-кто из жандармов спешился, чтобы поговорить с Греем. Она услышала топот сапог на дороге, а потом раздраженный голос Грея.
– Бумаги? Конечно, вы можете посмотреть наши бумаги, – снисходительно заявил он, напыщенный профессор, известный в своем маленьком кругу. – Йозеф, передай мне красный портфель. Не вижу никаких причин для нашей задержки…
Последовало вежливое объяснение. Жандарм говорил медленно, как разговаривают с человеком, которому не повезло родиться французом.
– Едва ли мы похожи на контрабандистов, любезный, – ответил Грей. – Позвольте вам сообщить, что у нас в Мюнхене вообще нет контрабандистов, и если вы… Да, Йозеф, этот.
– Ты слишком красивая, Аделина, – тихо сказал Эйдриан. – Лейтенант тебя видел. Он идет сюда и очень восхищен. Неприятность.
– Если Грей не хочет, чтобы на меня смотрели лейтенанты, пусть не выбирает такое платье. Я должна выйти из кареты, чтобы оказаться ниже уровня его глаз. Можешь это сделать?
– Натюрлих, – тут же ответил Эйдриан.
Она не знала, легко это или нет. Главное, чтобы жандарм не понял, что она слепая. Разумеется, Эйдриан умело играл свою роль. Они увидели, какой он заботливый брат, когда помог ей выйти из карты. Они не заметили, что он прикрыл ее своим телом и поставил так, чтобы она могла прислониться к карете, но где никто не мог подойти к ней сзади. Кроме того, в семье с молодыми женщинами обращались как с идиотками, поэтому не было ничего странного, что он так ее опекает. Эйдриан облокотился на карету рядом с ней. Для поддержки, решила она. Ведь он еще слаб, она совсем недавно вытащила из него пулю. Дня три-четыре назад… она не могла вспомнить.
– Пропуск нам подписал сам префект Руана, – сообщил Грей. – Приятный человек. Очень интересовался моими расчетами преломления света в жидкостях. Я дал ему свою копию лекции, которую читал в Вюрцбурге. Печать на мои документы он поставил собственной рукой. Невозможно, чтобы они были не в порядке.
– Дело не в том, что ваши документы не в порядке, – очень терпеливо объяснял жандарм. – Здесь нет штампа на проезд из Марли-ле-Гран.
– Штамп на проезд? Что за штамп? Мне не говорили о штампе на проезд.
Анник услышала приближающиеся шаги. Без сомнения, это был восхищенный лейтенант. Она потупила глаза, устремив их на дорогу, и прижала ладонь к животу.
– Я думаю, мне сейчас будет плохо. – Она говорила по-немецки твердо, уверенно. – Я чувствую себя лучше, когда еду в карете. По крайней мере, дует ветерок.
Эйдриан был на высоте:
– Бедная Аделинхен. Думаешь, питье тебе поможет?
Она решительно покачала головой, рука на животе сделала едва различимый, но веками известный жест защиты ребенка. Среди этих мужчин не нашлось бы ни одного, кто не понял бы его значения. Конечно, французские жандармы храбры, как львы, но именно бравый лейтенант обратил внимание на женщину, которая мучилась от тошноты.
– Может, хлеба? Или сухого печенья? У нас где-то есть печенье.
Эйдриан наслаждался игрой. Анник знала людей вроде него. Это превосходные шпионы и большое неудобство для всех тех, против кого им приходилось работать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91