Так… Готовность номер раз. Россиньоль предупрежден: петь такое, подо что я могла бы танцевать.Россиньоль пробирается на место певца. И с первым же его аккордом — «Хэй, пусть звенят бокалы — снова нам мало, хоть наливали вовремя нам сполна!» — я срываюсь со своего места и, покорный движению рук, взлетает вверх мой черный полупрозрачный плащ. Вряд ли любой другой женщине за этим столом простилось бы подобное нарушение приличий, но статус чародейки везде и всегда несколько особый…Нет, Мастер Мастера всегда поймет, даже если один из них еще Подмастерье — то, что надо!
Хэй,Пусть красотки пляшутК радости нашей,Путь наш украшенласками юных дев!..
Изящная прическа, которую Лейримэл утром целый час сооружала на моей голове, рассыпалась в какие-то считанные минуты — ну и хрен с ней! Я кружусь между накрытыми столами, и вот уже двое или трое юных девиц, которых некому оказалось вовремя ухватить за подолы — в том числе Эймо — присоединяются ко мне. Веселье охватывает зал, в глазах появляется блеск.— Спасибо, сестра, ты подняла всех! — кричит мне Клематис, когда я оказываюсь слишком близко от новобрачных. Это придает мне веры в себя. Одним прыжком я взлетаю на стол, с которого уже убраны основные блюда, и там с торжеством завершаю свой танец.Музыка смолкла. Что ж, своего я добилась — все взгляды прикованы ко мне. Сейчас я как Поющая на возвышении, средоточие порывов и энергий тех, кто у моих ног…Так не дрожи коленками, Эленд, мать твою! Что делаешь — делай!— Государь мой Атхайн, и вы, отважный Тэйрин и дивная Клематис!.. Пусть я не менестрель, но есть у нас в Рябиновом Доле одно… — секундная заминка, — …Слово, которое будет очень уместно на этой свадьбе. Дозволите ли вы мне говорить, владыки?— Говори, Эленд Плетущая Чары, — величественный кивок Атхайна.
СЛУШАЙТЕ! ПОКУДА НЕ ПРОБИЛ ЧАС,ПОКУДА ОСТАЛИСЬ СИЛЫ И ГОЛОС…
Я делаю глубокий вдох, словно собираюсь скрыться под водой. Мир вздрагивает от звука моего голоса:
Зажгите свечи, и звезды зажгите!Сегодня ночью для вас танцуетПрекрасная Алла из храма Сиры…
Слово — не с этой Сути. Силийское. «Андсира», «Долквир» — непонятные здесь слова, но плевать. Пусть думают, что хотят. Я — Говорю. Я делаю свою работу.
Стекайтесь скорее на главную площадь!Сейчас она начинает свой танец,Ступая по черным зеркальным плитамЛегко, как будто по облакам…Море огней — то факелы светят,Море голов — то замерли люди,А музыка громче и все быстрее —Как Сердце выдержит этот ритм?Одна — в толпе, на земле и на небе,Под тонким сиреневым покрываломТак беззащитно гибкое тело,И кровь струится музыке в такт.А там, во дворах, столы с угощеньем —Но не позволит Андсира пройтись ейБосыми ногами в безумном танцеПо мясу с кровью и по вину…
Я Говорю, я уже сама не слышу своего голоса — я настоящая Поющая. Все, кто в этом зале, протекают через меня — и я знаю, что и Флетчер уже здесь, замер у дверей в напряжении ожидания. А я срываю со всех оковы, как скальпелем по душе, и все тайное незаметно становится явным, и все, кто в силах прикоснуться ко мне мыслью, наделяются даром видеть сущность вещей…
Зажгите свечи, и звезды зажгите!Сегодня женится мой любимый,И перед тем, как сойти в могилу,В последний раз я танцую для вас!
Все, отказали тормоза… Нетерпение аттаров — прибой, что не в силах коснуться моих ног. И вот теперь можно вставлять ключ, умело выточенный под замок. Монотонно, нараспев, в бешено-завораживающем ритме:
КРУЖИСЬ ЖЕ, АЛЛА, ПОКА НЕ УСТАЛА,ТАНЦУЙ, ПОКА МЕРТВАЯ НЕ УПАЛА,ЛЮБИМЫЙ ЖЕНИТСЯ, И НАГРАДОЙЗА ТАНЕЦ ЖИЗНИ ЕЙ БУДЕТ СМЕРТЬ,ЗА ЗВЕЗДНЫЙ ТАНЕЦ ВО СЛАВУ АНДСИРЫ,ЗА ТАНЕЦ СИРЫ — МЫ ПЛАТИМ ЖИЗНЬЮ,ЗА ТАНЕЦ ЖИЗНИ — МЫ ПЛАТИМ СМЕРТЬЮ,ЗА ТАНЕЦ СМЕРТИ — ЛЮБВИ… ПЛАТИТЬ…
Голос мой медленно замирает в обморочной тишине. Больше всего в этот миг мне хочется упасть без сил, но я с изумляющим меня саму жестоким упрямством отсчитываю секунды: две… три… четыре… старт!— Да как ты посмела!— Кощунство!— Разве можно такое читать на свадьбе!— Это заклятие!— Конечно, заклятие!— Смерть чародейке!Ага… Вот вы все, голубчики (восемь… девять…), кого слетевшие тормоза уберегли от оков моей финальной ворожбы! Ну ни один не захотел промолчать, каждый высказался — тут тебе и все аттары (нет, не все — есть и непричастные!), и всеми нами любимый лорд Растрейн, и начальник старой гвардии (четырнадцать…), и скорбная Йоссамэл — ух ты, да она, оказывается, вовсе не в неведении, — и ее дама Раэрис… шестнадцать… финиш!— А ну, молчать! — это очнулся Атхайн. В том, что контакт наших подсознаний состоялся, я уже не сомневаюсь.Всплески деструктивности, равно как и выкрики, стихают, властной рукой ненадолго загнанные в берега. Одновременно с этим начал приходить в себя остальной народ — глаза светлеют…— Зачем ты это сделала, Эленд? — сталь в голосе. — Это были сильнейшие чары — и я не увидел в них света!Я поворачиваюсь к нему — глаза в глаза.— Государь мой Атхайн, вспомни, применяла ли я хоть раз ту власть, что дарована мне свыше, во вред тебе и Речному Содружеству?— Ни разу доселе, — голос его тверд. Он хочет быть справедливым — я не лишу его этого удовольствия.— Помнишь ли ты, как шло твое воинство, повинуясь слову моему, три дня без сна и отдыха, чтобы успеть в Эрг-Лэйю?— Трудно забыть такое.— Не ты ли тогда поначалу страшился довериться мне, ибо и тогда увидел в моих Словах и делах не свет, но силу?— Было так.— Последний вопрос — не сочти за дерзость, мой государь. Готов ли ты еще раз вверить мне свою жизнь в случае неминуемой опасности?— Если не будет иного выбора, я не стану колебаться.Еще один вдох. Кажется, заговорщики уже начинают понимать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19