ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
» – спрашивала себя Катринка, все надежды которой были на родителей. Всегда независимая и изобретательная, сейчас, без родителей, она чувствовала себя бесконечно одинокой и напуганной.
Два дня она не вставала с постели – растерянная, убитая горем. Клаус Циммерман окружал ее фальшивой заботой. Наконец, она сдалась.
Он дал ей время до утра подумать, чтобы, подписывая бумаги, она была абсолютно уверена в своем решении. Утром он принес бумаги.
– Ты уверена? – спросил он, показывая ей, где расписаться.
– Да, – сказала она, ставя свою подпись. Когда Катринка протянула ему бумаги, ее охватила паника, которая на мгновение пересилила скорбь. – Можно я попрощаюсь с ним? – попросила она.
Циммерман убрал ей волосы со лба и грустно покачал головой.
– Не стоит. Это будет слишком болезненно для тебя. В твоем положении, дорогая, сейчас лучше не испытывать боль.
Катринка согласилась.
– Ты поступила правильно.
Одной рукой он гладил ее волосы, а в другой держал на почтительном расстоянии бумаги.
– А теперь тебе нужно уснуть. Знаешь, что сказал по этому поводу Шекспир. Ты изучала Шекспира?
Катринка покачала головой.
– Сон распутывает все. Тебе нужно уснуть, Закрой глаза.
Катринка сделала так, как он просил.
– Хорошо, – прошептал Циммерман.
Он вышел из комнаты, крепко сжимая бумаги. Катринка осталась одна.
Глава 16
– Ты еще слаба, чтобы водить машину. Но Катринка настаивала.
Солнце заливало кухню Эрики Браун, делая ее жизнерадостной и уютной. Оно подчеркивало бледность Катринки, ее круги под глазами, которые стали унылыми и серыми, как небо в ненастный день. Даже ее густые темные волосы безжизненными прядями лежали на плечах. Эрике трудно было поверить, что это та самая девушка, которая приехала к ней месяц назад.
– Отложи отъезд хотя бы на несколько дней, – предложила Эрика.
– Я не могу. – Катринка с усилием подняла чашечку с кофе, отпила глоток, поставила ее на блюдце. Руки не дрожат – хороший признак. Она взяла кусочек яичницы с тарелки. Нужно поесть, чтобы хватило сил довести машину до Свитова. Мысль сесть за руль ужасала ее, машина стала для нее символом смерти. Но выбора не было.
– Я должна успеть на похороны.
– Дорогая, – мягко сказала Эрика, – позвони бабушке, они все отложат до твоего прибытия.
Катринка упрямо покачала головой.
– Я уезжаю сегодня, – повторила она.
Эрика нахмурилась и стала убирать со стола. Она очень беспокоилась о Катринке. Девушка была не в состоянии преодолеть такое расстояние на машине. Но не было никакой возможности остановить ее. Эрика считала, что Катринке нужен покой.
– Завтракай, – прикрикнула она на Катринку, когда та хотела ей помочь, затем устыдилась своих слов и добавила более мягко:
– Тебе нужно подкрепиться.
Когда Эрика ушла в клинику, Катринка вернулась в свою комнату. Солнце заливало ее через большие окна, но Катринка не обращала на него внимания. Она осторожно двигалась по комнате, как будто боялась упасть, и упаковывала вещи.
Прошла неделя со времени звонка Томаша и рождения ее ребенка. Почти все это время она провела в клинике. Два дня назад Катринка вернулась к Эрике. Она хотела поехать домой немедленно, но понимала, что ей не осилить дороги. Ей казалось, что теперь она себя чувствует лучше. Первая волна горя ушла – она оцепенела, не хотела ни о чем думать, не желала ничего делать. Катринка скрылась за тем высоким забором, который возвела ее скорбь.
Но в каждом заборе можно сделать щель. Открыв нижний ящик туалетного столика красного дерева, Катринка натолкнулась на стопку детских вещей, которые она купила для ребенка. Из груди ее вырвались рыдания. Она сгребла в охапку все вещи и выскочила из дома. Добежав до мусоросжигательной печи, она открыла ее – в лицо ей ударил запах горелого. Затем швырнула вещи, некоторые с этикетками, в печь. Из дома вышел пожилой человек и покосился на Катринку. Кто эта сумасшедшая с растрепанными волосами и залитым слезами лицом, выбрасывающая вещи, которые вроде бы абсолютно новые?
– Фрейлейн, – мягко спросил он, – вам нужна помощь?
– Нет, нет. Спасибо, – всхлипывала Катринка, закрывая печь и торопясь вернуться в дом.
Как только доктор Циммерман вышел из комнаты с бумагами, Катринка пожалела о том, что подписала их. Она закричала ему вслед, но подошла сиделка, уверяя, что завтра Катринка будет чувствовать себя лучше и тогда сможет поговорить с доктором. А сейчас нужно спать. На следующий день Катринка умоляла его порвать бумаги. Он говорил ей, что она все еще перевозбуждена, не понимает, что говорит, что решение было верным и в любом случае теперь уже поздно. Ее ребенок уже передан его новым родителям. И это лучше и для нее, во избежание лишних страданий, и для приемных родителей.
– Вот увидишь, – он протянул руку и дотронулся до ее лица, – все сложится к лучшему. Когда-нибудь ты будешь благодарна мне.
Гореть тебе в аду, подумала Катринка, отстраняя его руку и отворачиваясь к стене.
Ей нужно было поговорить с кем-нибудь из сиделок, обратиться к администратору клиники, проконсультироваться с юристом, и, возможно, скандал испугал бы Циммермана. Но все это просто не пришло ей сейчас в голову. Эрика Браун подозревала, что происходит, но гнала от себя эти мысли. Она слишком любила доктора, чтобы принять сторону Катринки, хотя и очень сочувствовала девушке. Для разведенной и бездетной Эрики Клаус Циммерман был всей ее жизнью. Через два года после его женитьбы на робкой, скромной аристократке, которая дала ему денег на строительство клиники, Эрика стала его любовницей и была не способна идти поперек его желаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
Два дня она не вставала с постели – растерянная, убитая горем. Клаус Циммерман окружал ее фальшивой заботой. Наконец, она сдалась.
Он дал ей время до утра подумать, чтобы, подписывая бумаги, она была абсолютно уверена в своем решении. Утром он принес бумаги.
– Ты уверена? – спросил он, показывая ей, где расписаться.
– Да, – сказала она, ставя свою подпись. Когда Катринка протянула ему бумаги, ее охватила паника, которая на мгновение пересилила скорбь. – Можно я попрощаюсь с ним? – попросила она.
Циммерман убрал ей волосы со лба и грустно покачал головой.
– Не стоит. Это будет слишком болезненно для тебя. В твоем положении, дорогая, сейчас лучше не испытывать боль.
Катринка согласилась.
– Ты поступила правильно.
Одной рукой он гладил ее волосы, а в другой держал на почтительном расстоянии бумаги.
– А теперь тебе нужно уснуть. Знаешь, что сказал по этому поводу Шекспир. Ты изучала Шекспира?
Катринка покачала головой.
– Сон распутывает все. Тебе нужно уснуть, Закрой глаза.
Катринка сделала так, как он просил.
– Хорошо, – прошептал Циммерман.
Он вышел из комнаты, крепко сжимая бумаги. Катринка осталась одна.
Глава 16
– Ты еще слаба, чтобы водить машину. Но Катринка настаивала.
Солнце заливало кухню Эрики Браун, делая ее жизнерадостной и уютной. Оно подчеркивало бледность Катринки, ее круги под глазами, которые стали унылыми и серыми, как небо в ненастный день. Даже ее густые темные волосы безжизненными прядями лежали на плечах. Эрике трудно было поверить, что это та самая девушка, которая приехала к ней месяц назад.
– Отложи отъезд хотя бы на несколько дней, – предложила Эрика.
– Я не могу. – Катринка с усилием подняла чашечку с кофе, отпила глоток, поставила ее на блюдце. Руки не дрожат – хороший признак. Она взяла кусочек яичницы с тарелки. Нужно поесть, чтобы хватило сил довести машину до Свитова. Мысль сесть за руль ужасала ее, машина стала для нее символом смерти. Но выбора не было.
– Я должна успеть на похороны.
– Дорогая, – мягко сказала Эрика, – позвони бабушке, они все отложат до твоего прибытия.
Катринка упрямо покачала головой.
– Я уезжаю сегодня, – повторила она.
Эрика нахмурилась и стала убирать со стола. Она очень беспокоилась о Катринке. Девушка была не в состоянии преодолеть такое расстояние на машине. Но не было никакой возможности остановить ее. Эрика считала, что Катринке нужен покой.
– Завтракай, – прикрикнула она на Катринку, когда та хотела ей помочь, затем устыдилась своих слов и добавила более мягко:
– Тебе нужно подкрепиться.
Когда Эрика ушла в клинику, Катринка вернулась в свою комнату. Солнце заливало ее через большие окна, но Катринка не обращала на него внимания. Она осторожно двигалась по комнате, как будто боялась упасть, и упаковывала вещи.
Прошла неделя со времени звонка Томаша и рождения ее ребенка. Почти все это время она провела в клинике. Два дня назад Катринка вернулась к Эрике. Она хотела поехать домой немедленно, но понимала, что ей не осилить дороги. Ей казалось, что теперь она себя чувствует лучше. Первая волна горя ушла – она оцепенела, не хотела ни о чем думать, не желала ничего делать. Катринка скрылась за тем высоким забором, который возвела ее скорбь.
Но в каждом заборе можно сделать щель. Открыв нижний ящик туалетного столика красного дерева, Катринка натолкнулась на стопку детских вещей, которые она купила для ребенка. Из груди ее вырвались рыдания. Она сгребла в охапку все вещи и выскочила из дома. Добежав до мусоросжигательной печи, она открыла ее – в лицо ей ударил запах горелого. Затем швырнула вещи, некоторые с этикетками, в печь. Из дома вышел пожилой человек и покосился на Катринку. Кто эта сумасшедшая с растрепанными волосами и залитым слезами лицом, выбрасывающая вещи, которые вроде бы абсолютно новые?
– Фрейлейн, – мягко спросил он, – вам нужна помощь?
– Нет, нет. Спасибо, – всхлипывала Катринка, закрывая печь и торопясь вернуться в дом.
Как только доктор Циммерман вышел из комнаты с бумагами, Катринка пожалела о том, что подписала их. Она закричала ему вслед, но подошла сиделка, уверяя, что завтра Катринка будет чувствовать себя лучше и тогда сможет поговорить с доктором. А сейчас нужно спать. На следующий день Катринка умоляла его порвать бумаги. Он говорил ей, что она все еще перевозбуждена, не понимает, что говорит, что решение было верным и в любом случае теперь уже поздно. Ее ребенок уже передан его новым родителям. И это лучше и для нее, во избежание лишних страданий, и для приемных родителей.
– Вот увидишь, – он протянул руку и дотронулся до ее лица, – все сложится к лучшему. Когда-нибудь ты будешь благодарна мне.
Гореть тебе в аду, подумала Катринка, отстраняя его руку и отворачиваясь к стене.
Ей нужно было поговорить с кем-нибудь из сиделок, обратиться к администратору клиники, проконсультироваться с юристом, и, возможно, скандал испугал бы Циммермана. Но все это просто не пришло ей сейчас в голову. Эрика Браун подозревала, что происходит, но гнала от себя эти мысли. Она слишком любила доктора, чтобы принять сторону Катринки, хотя и очень сочувствовала девушке. Для разведенной и бездетной Эрики Клаус Циммерман был всей ее жизнью. Через два года после его женитьбы на робкой, скромной аристократке, которая дала ему денег на строительство клиники, Эрика стала его любовницей и была не способна идти поперек его желаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205