И вдруг кто-то окликнул его по имени. Сарвар вздрогнул, испугался, так испугался, что даже крикнуть - отца позвать - не смог.
- Не кричи! - услышал он снизу шепот. - Слезай! Иди сюда. Не бойся, это я, Аждар...
Но Сарвар так перетрусил, что спуститься вниз не смог. У него лишь хватило сил приподнять голову, и прямо под собой он увидел прижавшегося к столбу Аждара. Тот стоял, приложив палец к губам: "Т-ш-ш!.." Все его длинное, тощее тело было сплошное "т-ш-ш!." Потом Аждар протянул руки, снял Сарвара и осторожно поставил на землю. Они молча прошли по баштану, на самом краю его, под большим орехом, Аждар остановился.
- Садись!
Сарвар сел,
- А ты молодец, что крик не поднял. - Аждар улыбнулся и хлопнул Сгрвара по плечу.
Некоторое время они молча глядели друг на друга.
- Здорово ты испугался, а?
Сарвар не ответил.
- Слушай, притащи чего-нибудь пожевать, - попросил вдруг Аждар. - Ноги с голодухи не держат... Только будь мужчиной! Кошачьего Старшину не буди.
Сарвар молча встал и пошел за едой. Принес овечьего сыра и два больших лаваша. Когда Аждар поел, Сарвар спросил несмело:
- Кур ты унес?
- Я...
- А тебя в деревне искали!..
- Я знаю.
- Пять милиционеров приезжало.
- Ишь ты!..
- У нас тоже спрашивали про тебя. Отец сказал: ты в Баку... А ты не был в Баку?
- Был.
- Чего ж не остался там?
- Пронюхали. Продал один подлюга.
- Чего же теперь будешь делать?
- Отсижусь пока здесь, а поутихнет - обратно двину.
Больше Сарвар не спрашивал: остальное и так было известно. Месяца три назад Аждар, работавший приемщиком на консервном заводе, взял три тысячи, будто для закупки алычи, и исчез; историю эту в Бузбулаке знал каждый. Потом кто-то встретил Аждара в Баку на рынке, эта новость тоже мгновенно распространилась по деревне. Много кой-чего наслушался Сарвар за эти три месяца, и Аждар, их сосед, обыкновенный человек, которого он каждый день встречал на улице, превратился в его воображении в какого-то сказочного разбойника. Сарвару было страшновато сидеть с ним ночью вдвоем в открытом поле. Сарвар молчал, все думал, думал о нем, а потом осторожно спросил:
- А где ж ты ночыо-то спишь?
На этот раз Аждар ответил не сразу, он долго и пристально смотрел мальчику в глаза, так долго и пристально, что Сарвар даже испугался немножко. Потом Аждар спросил:
- А ты не продашь?
- Что ты!.. Я никому не скажу!
- Поклянись!
- А чем?
- Ну... во что веришь!
Сарвар долго думал, но ничего такого не мог придумать.
- А в луну веришь? - спросил Аждар, показывая на небо.
Сарвар поднял голову. Луна в ту ночь была такая большая, светлая, и в самом деле нельзя было в нее не верить.
- Верю! - сказал Сарвар.
- Клянись!
- Луной?! Клянусь!
- Вставай. Пошли!
Они шли очень долго, пока не добрались до зарослей у самой горы; до того места, которое в деревне звали "Змеюшником". Здесь, в чащобе, под раскидистыми ветками мушмулы, со всех сторон окруженной колючей ежевикой, устроил себе Аждар нору. Чтобы пролезть в нее, нужно было долго ползти под кустами. Лунный свет не проникал сюда, и только фонарик Аждара слабо освещал этот таинственный мир... Больше всего удивило Сарвара в ту ночь, что здесь, в ежевике, издавна считавшейся в деревне скопищем ядовитых змей, не было ни единой змеи. Они ползли долго, пока кусты не стали немножко реже. Наконец Сарвар вылез, распрямился и обомлел: сплетенная из прутьев хижина, а перед ней старательно расчищенная поляна, вся трава сжата, земля перекопана, разровнена и даже полита; за хижиной, у самой горы, бил из-под камней родничок. Аждар устроил здесь маленькую запруду, и под лунным светом вода в ней мерцала, словно расплавленный свинец; возле очага валялись закопченный чайник и несколько куриных косточек.
Будто для того, чтобы окончательно ошеломить мальчика, Аждар остановился перед хижиной и свистнул, будто подзывал собаку; только из хижины выбежала не собака, а ежик. Сарвар удивился, что ежик здесь запросто расхаживает. Он впервые видел, чтоб ежик так вел себя при людях. А тот словно понял мысли Сарвара, свернулся и спрятал голову. Это почему-то очень понравилось Аждару.
- Братишка мой, - сказал он. - Вот так и живем - на пару... Надежный мужик! Сплю, а он караулит. Ни одна тварь не подползет!
Внутри хижины вещи все были знакомые: телогрейка, бидон для керосина, керосиновая лампа, ведро, с которым ходила за водой покойная мать Аждара, казанок... (Все это Аждар принес из деревни. Пробрался как-то ночью к себе домой и взял.)
Эту плетеную хижину, похожую на паутину из веток, родничок, ежика, и даже черный от копоти чайник, и заржавленную лампочку без стекла Сарвар вспоминал часто, когда был в армии. И не удивительно: месяц, а может, и полтора, дождавшись, когда отец заснет, он каждую ночь пробирался в заросли ежевики. Целый месяц, а может, и полтора, они с Аждаром, набрав на колхозном поле пшеницы, гороха или фасоли, варили по ночам такую похлебку, что ничего подобного Сарвару едать не приходилось. И не было в его жизни дней счастливей этих, хотя ему бывало и страшно, очень страшно. Да и тайну хранить было не просто, тем более что Аждара искали, милиция приезжала искать. Нелегко Сарвару приходилось и в школе, особенно на уроках Шекерек-кызы, которая каждый раз заводила разговор о честности, о бдительности и о необходимости непримиримой борьбы против врагов и шпионов, а, по словам Шекерек-кызы, Аждар был самый что ни на есть шпион и враг. К тому же Сарвар был уже не ребенок: пятый класс - это пятый класс, и он прекрасно понимал, что значит казенные деньги. Один раз Сарвару даже пришло в голову открыть свою тайну, показать, где прячется Аждар, но стоило ему пробраться в заросли и увидеть хижину, похожую на паутину из веток, как он сразу отбросил эту мысль.
1 2 3 4 5