.. собранию цеха под председательством досточтимого господина надзирателя этого цеха, где ему было соответствующим образом выдано свидетельство об окончании».
Новоиспеченному подмастерью оставалось прой­ти годичную практику, и можно было открывать свое дело. Учитывая, что успехи Дворжака в немец­ком языке оставляли желать лучшего, а к воспита­нию своих мастеров цех относился достаточно серьезно, решено было послать его на год «к нем­цам» в Чешске Каменице - преимущественно не­мецкое поселение, так же как и Злоницы, принад­лежавшее князьям Кинским.
В России в былые времена мальчика из бедной семьи отправляли «в люди». В Чехии же отдавали «на продажу», точнее - на обмен. Благодаря хло­потам Лимана, хорошо известного во всей округе, Дворжак в Чешске Каменице попал в дом мельни­ка Иозефа Ома, сын которого, в свою очередь, дол­жен был год провести в Злоницах под опекой родителей Дворжака.
Трудно жить среди чужих мальчику - уже не ребенку, но еще не юноше. Особенно если он отли­чается такой застенчивостью, как Дворжак. Однако пребывание в семье мельника воспитало в Дворжа­ке самостоятельность, умение общаться с людьми. У него появились друзья и товарищи, которые ценили его готовность по первой же просьбе взяться за скрипку.
В Чешске Каменице Дворжак серьезно преуспел в занятиях языком и через год привез отцу отлич­ные отметки из немецкой школы, которую он посе­щал. Пополнились и его музыкальные знания, так как органист местного храма Франтишек Ганке по просьбе Лимана продолжал с ним занятия по теории музыки и игре на органе.
Лиман один из первых разглядел дарование Дворжака, его истинное призвание, а горячее воображение кантора нарисовало ему картины бу­дущего: он представлял себе своего ученика знаме­нитым музыкантом, композитором... как Гайдн или Моцарт...
Цех мясников, готовя смену, ревниво следил за успехами подмастерья. А Лиман твердо решил сломить сопротивление отца Дворжака, цеха и выр­вать юношу из обстановки бойни и мясницкой.
Не теряя времени, в течение всего года, что Тоничек жил в Чешске Каменице, Лиман часто наведывался к Франтишку Дворжаку, то один, то с кем-нибудь из музыкантов или дворцовых служа­щих. Поговорит с хозяином о том, о сем, а потом про Антонина спросит. Щедро природа одарила мальчика. Хороший музыкант может выйти. Не грех ли такого в мясной лавке держать? Другие сыновья подрастут - помощь в доме будет. А То­ничек пусть отправится в Прагу дальше учиться.
Трактирщик не знал что и делать. Кантор - че­ловек уважаемый. Не послушаться его страшно, а сына отпускать не хочется. Семье и так приходится трудно, рабочие руки нужны. Да и что за житье у музыканта?
Долго раздумывал Франтишек Дворжак и ре­шил, наконец, предоставить выбор сыну.
В ОРГАННОЙ ШКОЛЕ
Стать профессиональным музыкантом, сменить мясную лавку на какой-нибудь, даже самый бедный, храм, где он будет, как Лиман, служить органистом, - перспектива для Антонина очень заманчивая. В отличие от отца, он и раздумывать не стал, едва услышав, что тот согласен предоста­вить ему такую возможность. Оставалось подож­дать только осени, а там и в Прагу.
От зари до зари работал Тоничек, стараясь во всем угодить отцу. Вечером же, перед сном, когда юное воображение особенно легко сооружает воздушные замки, он, растянувшись на тюфяке, предавался мечтам. Но мечты его были скромные, воздушные замки не устремлялись безудержно ввысь, а скорее походили на добротные хаты. Художник в нем еще дремал. Романтические поры­вы отсутствовали. Он был просто ремесленник, который хотел одну профессию сменить на другую, неудержимо его привлекавшую. Сильнее всего вол­новала его мысль о возможном путешествии по железной дороге. Совершить поездку в. поезде бы­ло заветным желанием Антонина с тех пор, как ребенком он впервые увидел среди деревенских просторов громыхавшую, пыхтевшую машину, легко тащившую по рельсам ряд домиков-вагонов. Теперь эта мечта, казалось, легко могла исполниться.
Но фортуна не жаловала Дворжака. В назна­ченный для отъезда день, едва встав с постели, Ан­тонин увидел въезжавшую во двор телегу и понял, что отец предпочел поезду старый, испытанный вид транспорта. Не проронив ни слова, он оделся и по­шел помогать грузить свои скромные пожитки.
Был сентябрь 1857 года, когда Франтишек Дворжак привез сына в Прагу и определил его в Органную школу.
Это учебное заведение, иначе называвшееся Институтом церковной музыки, готовило для хра­мов профессиональных органистов. И хотя курс обучения длился лишь два года, школа гордилась рядом воспитанников, сыгравших большую роль в развитии чешского музыкального искусства.
Дворжак учился старательно, хотя атмосфера Органной школы угнетала его. Серые стены ма­леньких, низких, неприветливых помещений (школа располагалась в здании бывшего иезуитского мо­настыря на Конвиктской улице), изнурительный режим, немецкая речь... Впоследствии Дворжак крайне неохотно вспоминал эти годы и всегда гово­рил: «В Органной школе все пахло плесенью. И органы тоже!»
Трудно приходилось ему еще и потому, что он недостаточно хорошо знал немецкий язык, чтобы легко и пространно отвечать на вопросы. Это под­час вело к снижению отметки даже тогда, когда он хорошо знал предмет. Поэтому пора экзаменов или обычные опросы превращались для него в пытку. А юные зубоскалы из его класса потешались потом над большеголовым деревенским увальнем, повто­ряя его корявые фразы с перепутанными падежами или личными местоимениями.
Кроме Органной школы в первый год обучения Дворжак посещал также четвертый класс немецкой школы при близлежащем францисканском косте­ле - всё ради знания того же немецкого языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61