Вот что я сделала, когда покончила с чаем и вылила чайник, сполоснула чашку, блюдце и тарелку, на которую клала пару имбирных печений: пошла наверх и снова оделась. Теперь мне показалось немножечко странным, что когда я умирать раздевалась, то убрала свою одежду (на мне тогда был бежевый костюм) очень аккуратно в гардероб. Но я так и должна была сделать, и Говард тоже. Мы оба были очень аккуратные люди на самом деле. Я снова надела бежевый костюм, привела себя в порядок и пошла вниз. Теперь в доме, конечно, горел свет, и свет в кухне очень сильно светил вниз на бедного Говарда, лежавшего в своей пижаме и в халате на кухонном полу. Он как бы свернулся клубочком, но глаза были наполовину открыты. Бедный Говард. Потом я вспомнила, что Говард дом запер, спереди и сзади, а мой ключ от передних дверей – тот, что брал Ред, когда останавливался в нашем доме, – Говард у него забрал, когда Ред из дома ушел, и теперь я не знала, где оба ключа от парадного. Я долго искала, потом наконец-то меня осенило, что, если у Говарда была мысль отпереть парадную дверь, как только я засну последним сном, ключ, наверно, при нем. Так и было. Он у него был в кармане халата, причем он на нем лежал. Мне пришлось перевернуть труп на спину, чтоб залезть в тот карман, отчего труп (я в нем Говарда больше не видела) немножечко застонал. Я могла врезать как следует Говарду, столько он натворил кругом глупостей, а теперь поглядите, в какую кашу он меня вляпал. Но Говард был где-то еще, здесь был только большой грузный труп, очень тяжелый, передвигать его было трудно.
Я надела свою норку и вышла. Была мысль первым делом пойти в «Висячую лампу», посмотреть, там ли Ред, или не оставил ли адрес, или еще чего-нибудь, поэтому я быстро, было очень холодно, шла к остановке автобуса в город. И кто же шагал мне навстречу очень медленно и тяжело, как не тот самый полисмен, что раньше два раза бывал в нашем доме, причем оба раза с Редом. Она была под фонарем, автобусная остановка, и только я подошла, тот легавый сказал очень самодовольно:
– Надеюсь, хлопот у вас больше не было, миссис? С ним, я имею в виду. Кхе-кхе-кхе.
– С кем? – говорю я. – Что?
– С тем чокнутым типом, что вас беспокоил. Он опять шатался тут нынче вечером, а я его прогнал. Пригрозил обвинением в нарушенье покоя, вот как. Кхе-кхе. – Тот самый полисмен был очень доволен собой.
– Где он? – спрашиваю я. – Я должна его найти. – Надо было поскорее придумать причину, по которой я его должна найти. И поэтому я говорю: – Он унес с собой ключ от наших парадных дверей.
– Вот как? Ну, это нам ни к чему, миссис. Что ж, я с полчаса тому видел, как он в «Оленью свору» зашел, и пока не видал, чтобы он выходил.
«Оленья свора» – это была пивная, куда мы с Говардом никогда не ходили, потому что там было немножечко грубо. Но сегодня я была вынуждена зайти в этот паб. Поэтому поблагодарила легавого и направилась в «Оленью свору», прямо за Башмачным Рядом. Я туда шла без особого удовольствия, но вечер был очень ранний, паб открылся недавно, так что там вряд ли окажется много пьяных. И я пошла. Идти было на самом деле недалеко. Вот она, «Оленья свора», свет сияет на вывеске с головой оленя и парой собак, которые его облаивали. Я вошла в бар салуна, где было трое мужчин, которые пили легкий эль и как-то сердито разговаривали про дневной футбол. Они оглянулись, когда я вошла, долго и хорошенько меня разглядывали, так что я сделала типа гримасы и вышла, Реда там не было. Я завернула за угол в публичный бар, куда не полагалось ходить женщинам, и с большим облегчением увидела Реда, он сидел за столом с пинтой перед собой и очень строго беседовал с другим мужчиной, с тем самым, что писал про шахты и как он не собирается вести подобного типа жизнь, нет, сэр, Хиггинс его фамилия, я вспомнила. Была еще, кроме Реда и Хиггинса, только пара молодых парней, которые играли в дартс, поэтому я подошла прямо к Реду, он сидел, отвернув от меня голову, со своим собеседником, и хлопнула его по плечу. Вид у него был удивленный и немножечко облегченный, когда он меня увидел.
– Пойдемте со мной, – говорю я. – Мне вам надо сказать кое-что. Очень срочно.
А он говорит:
– Сядьте, выпейте, вы, похоже, замерзли.
Но я говорю:
– Дело ждать не может, очень срочное, тут мы не сможем поговорить. – И тогда он извинился перед Хиггинсом, вид у которого был чертовски грязный, если вы не возражаете против подобного выражения, допил остатки своей пинты пива и вышел со мной на улицу. И пока мы шли обратно к нашему дому, я пыталась очень осторожно ему втолковать, что случилось. Он был без пальто и немножко дрожал, и шел для меня немножечко чересчур быстро, но когда до него дошло, что случилось, вдруг остановился и говорит:
– Боже мой.
– При чем тут Боже мой, – говорю я. А когда мы проходили мимо того легавого, он сказал:
– Отыскали, кхе-кхе? Я буду поблизости, миссис, так что не опасайтесь.
После этого мы как бы поскакали к нашему дому, я открыла парадную дверь, включила свет в прихожей. Я как бы надеялась, что труп Говарда типа исчезнет по волшебству, пока меня нету, только он все был там, на полу. Ред выглядел немножечко бледно, говорил: «Боже мой» – снова и снова. А потом он сказал:
– Ты должна была вызвать полицию, просто должна была. А вот это то самое, чем ты его стукнула, да? – Он держал тот самый колун для угля и как бы им размахивал. – Ужас, ужас, действительно.
Видно было, он не слишком-то смотрит ТВ, и в кино тоже ходит не часто, потому что усеивал ручку того колуна для угля отпечатками пальцев. Я свои, разумеется, вытерла чайным полотенцем, как и следует делать, если кого-нибудь убиваешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59