Я засовываю буханку под мышку и тем самым максимально приближаю к себе запах обеих женщин. В банке я вижу новые лица и новые детали. В окошке сидит совсем молоденькая барышня, которую я никогда прежде не видел. Она наблюдает за тем, как я заполняю бланк. Я протягиваю ей заполненную бумажку и мою банковскую карточку. Она проверяет бланк и мою карточку, я же тем временем изучаю состояние счета и что там было снято за это время. Все так, как я и предполагал. В качестве компенсации за то, что она меня бросила (я по-прежнему настаиваю на этой версии), Лиза оставила мне все деньги, точнее ту часть своей зарплаты, которая накопилась за два года и которую мы не потратили. Барышня удостоверилась, что подпись моя не подделана и карточка у меня настоящая и что я имею право снять деньги с Лизиного счета. Я засовываю деньги в карман и реагирую на это движение легким приступом стыда, который знаком моему телу уже с детских лет. Выйдя на улицу, я не могу удержаться от того, чтобы не отломить себе горбушку от батона. Я иду, выковыривая пальцем из горбушки маленькие катышки, которые я на ходу отправляю в рот.
Небо до самого вечера оставалось медового цвета. Сюзанна сегодня в светлосером платье из набивного ситца, простого покроя, без рукавов, с вырезом на спине. На шее повязан черный платок. Никаких украшений, никаких сережек, нет даже браслета. Она почти не накрашена, и настроение у нее превосходное. На Рыночной площади должно состояться главное событие праздника – лазерное шоу. Сюзанна еще ни разу не видела лазерного шоу. Я тоже, но предпочитаю не сообщать об этом Сюзанне. Как не сообщаю я ей и о том, что ни разу не испытывал ни малейшего желания видеть это самое лазерное шоу. Я полагаю, что это двойственное отношение к происходящему, которое я так живо ощущаю в себе, характеризует меня как очень современного человека, гораздо более современного, чем многие из тех, кто пришел сегодня на этот праздник лета. Мощная светоустановка, размещенная на прицепе тяжеловоза посередине площади, производит на нас с Сюзанной неизгладимое впечатление. Отсюда через час или два потянутся к небу светящиеся яркие дорожки. Вокруг площади выстроились ларьки с напитками, сосисками, плюшками. Слева оборудована площадка для открытого кинотеатра. ВСЮ НОЧЬ здесь будут показывать ВЕСЕЛЫЕ МУЛЬТИКИ. На другом конце площади устроена сцена, на которой потом будет выступать группа WAVES. Кто-то из устроителей берет микрофон и объявляет всю площадь ОСТРОВОМ РАЗВЛЕЧЕНИЙ. Со всех сторон к площади стекаются люди.
Это, наверное, те, кого фрау Балькхаузен назвала «скукомассами». Я смотрю на людей и не вижу их. Я знаю их и не знаю. Они интересуют меня и не интересуют. Я слишком много уже знаю о них, и вместе с тем я не знаю их до конца. Сюзанна разглядывает загорелых официантов. Они выглядят так, как будто у них на всех была одна яхта на Средиземном море, которую они сейчас временно сдали. Они шагают осторожно, чтобы не запачкать своих белых фартуков, которые у них почти до земли. Молодые люди всегда смеются лицом, старые – телом. Если бы мир еще можно было подвергать критике, то мне нужно было бы сейчас, вероятно, приняться за то, чтобы выяснить, кто кого здесь обманывает, использует, дурит и эксплуатирует. Но Мессершмидту ни к чему критика, он заказал мне воздушную статью. Еще один устроитель праздника назвал площадь ЗОНОЙ УДОВОЛЬСТВИЙ. Два каких-то типа, все в татуировке, оба в майках и потрепанных брюках, стоят и пьют апельсиновый сок из одной бутыли. И тот и другой с кольцами в ушах и в носу, оба пострижены под ноль. Руки у них толстенные, как пластмассовая бутыль, из которой они наливают себе апельсиновый сок. Продираться сквозь толпу, неся в руке полупустой стакан, становится, похоже, тут главным развлечением. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что большинству людей, пришедших сюда, хочется принять искусственную жизнь за реальную. Мимо нас с Сюзанной проходит какая-то женщина, которая кричит своему спутнику в ухо: «Я не люблю, когда моя жизнь превращается в обследование моей жизни!» Другая женщина говорит: «У меня вообще не было молодости, для тебе это новость?» Какой-то мужчина называет себя последним моногамным романтиком, после чего откусывает кусок сосиски. Другой мужчина мягко говорит своей спутнице: «Тебе повезло, что ты знаешь меня». Сюзанна смотрит на меня и пожимает плечами. Вечереет. На сцену выходит группа WAVES и начинает настраивать свои инструменты. В открытом кинотеатре показывают «Том и Джерри». Я делаю бесчисленное множество наблюдений и отсекаю те, которые нельзя отнести к воздушным. Может статься, что сегодня я вступлю в могучие ряды цирюльников мирового масштаба. Тут же последовал внутренний окрик: боже ты мой, ты же хотел избавиться от таких глобальных ощущений! Но у кого что болит, тот о том и думает, вот и всё. Все трудятся над изобретением чувства сопричастности миру. Сюзанна приносит два бокала шампанского. Чтобы уберечься от грохота WAVES, мы прячемся за гриль-ларек и стоим, прислонившись спиной к его задней стенке. Мы говорим о том, что нас удивляет, насколько современные развлечения подходят к современным людям.
– Почему в пятидесятые годы еще не было лазерных шоу? – спрашивает Сюзанна.
– Потому что в пятидесятые годы лазерные шоу напоминали бы людям о войне и зенитках.
– Зенитках?
– Ну да, зенитках. Противовоздушные зенитные установки. Во время войны по небу пускали луч мощного прожектора, чтобы обнаружить так вражеский самолет.
– Хорошее объяснение, но неубедительное, – говорит Сюзанна.
– У тебя есть другое?
– В пятидесятые годы лазерные шоу были не нужны потому, что скука тогда еще не завладела всем миром, как это мы видим сегодня, – говорит Сюзанна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49