День клонился к вечеру. Рабы поливали огороды. С поля доносился крик перепелов. Блаженное чувство покоя охватило Луция, и – чего никогда не было с ним в городе – юноша задремал на обеденном ложе… Заснул ли он или только на минуту закрыл глаза? Луций вскочил, заслышав мычание, блеяние, хлопанье бичей, крики пастухов… Блаженного безделья как не бывало. Луций выбежал в рабочую комнату взглянуть из окна на скотный двор.
Сквозь распахнутые ворота широкой рекой вливался скот и, толкаясь, устремлялся к водоему. Гуси с гоготом отступили перед овцами и коровами. Куры разбежались. Павлины взлетели на смоковницу, росшую у крыльца, и во все стороны свесили сложенные хвосты, словно длинные полотенца.
– Люди вернулись на час раньше, чтобы приветствовать тебя, – сказал вилик, останавливаясь позади Луция. – Если ты отдохнул, может быть, сойдешь поздороваться с ними?
– Да-да, конечно, – рассеянно ответил молодой человек. – Интересно, хороший доход дают павлины? Я вижу, у тебя развелось их множество.
– Наша птица повсюду славится! – гордо ответил Сильвин. – Торговля ею составляет десятую часть доходов с имения… Так сойдем во двор, господин?
– Да-да, конечно, – повторил Луций, направляясь к лестнице.
Шеренги рабов встретили молодого хозяина приветственными возгласами. При виде цепей Луций нахмурился:
– Почему столько закованных? Зачем бесполезно растрачивать силы людей, заставляя их таскать эту тяжесть?
– Отец твой думает иначе, господин, – вполголоса ответил вилик. – К тому же, сейчас неспокойное время… гладиаторы…
Луций вскипел: вот дались им эти гладиаторы! Сколько разговоров из-за кучки восставших рабов! Он холодно оглядел ряды склонивших головы невольников.
– Я не хочу видеть своих людей в цепях, – громко сказал он вилику. – Прикажи расковать их. Пусть они радуются моему приезду.
Слабый гул прошел по толпе. Луций не прислушивался к словам. Ему доставляло удовольствие сознание, что он только что проявил разумную гуманность. Растроганный мыслью, что рабы благославляют его, Луций захотел устроить им пир.
– Кроме обычного ужина, – обратился он к вилику, – дай людям, в честь моего приезда, маринованной рыбы, вина и сушеных плодов. – .Милостивым жестом отпустив рабов, Луций указал вилику на стоявшего у колодца Клеона: – Вон того мальчика пошлешь завтра пасти овец. И собаку с ним. Ну, а теперь идем осматривать сушильню, амбары, маслобойню, мельницу… словом, все, чем ты хочешь похвастать перед хозяином.
– Куда хочешь, господин, – уверенно сказал вилик. – У меня в хозяйстве все в порядке.
Прислонясь к краю колодца и машинально поглаживая шелковистую после купания шерсть собаки, Клеон издали наблюдал, как разговаривали хозяин и вилик; как пробегали по двору невольники, торопясь закончить до ужина все свои дела; как выходили из кузницы те, кого освободили от цепей, и как молодые рабыни доили коров и овец… Пахло травой, парным молоком, свежевыпеченным хлебом, цветами, навозом… Клеону эти запахи напомнили родную деревню. Стало грустно, но он старался бодриться: боги помогли ему выбраться из городского ада, – может быть, если он не будет вешать нос, они и свободу ему вернут. Как знать, не ждет ли его счастливый случай? Если не сегодня, то завтра…

Часть третья
Глава 1 Утро на вилле
Среди ночи Клеон проснулся с мыслью, что в каморке над хлевом, куда поместили его вчера вечером, он один. Мальчик вскочил и прислушался. Снизу доносились тяжелые вздохи и мерный шелест. «Волы! – подумал Клеон. – Только волы!..»
– Тихо, Лев!.. Лежи тихо, – предупредил он. – Я посмотрю, нельзя ли нам убежать.
С протянутой вперед рукой он сделал в темноте два шага и почувствовал под пальцем камень. Ощупывая стену, Клеон добрался до двери, нашел щеколду, приподнял… Дверь открылась. Он увидел под собой лестницу, спускавшуюся в тускло освещенный луной хлев. Неудержимое желание бежать охватило его. Он больше не раздумывал, где найти приют и пищу, как укрыться от преследования, как узнать дорогу к Спартаку… С той минуты, как его похитили пираты, он впервые остался один и поверил, что боги наконец сжалились над ним; как же не воспользоваться их милостью!
– Лежи смирно! – повторил он, оглянувшись, и стал спускаться.
Мирно жующие сено волы спокойно поворачивали головы к мальчику, а он дрожал от страха, словно путник, блуждающий в лабиринте чудовищного Минотавра. Он дрожал от страха, что какой-нибудь вол замычит и волопас, который спит где-нибудь поблизости, выглянет в дверь, незаметную в голубоватом свете луны. Лунный свет льется сквозь широкие и низкие окна хлева, тени решеток неподвижно лежат на земляном полу. Но в неосвещенных углах хлева тени трепещут – то ли волы там движутся, то ли кто-то прячется… Может быть, кто-то следит оттуда за Клеоном?… Мальчик остановился, всматриваясь в темноту… Нет, никого!.. Вдруг ему показалось, что Лев наверху жалобно заскулил. А что, если он не выдержит одиночества и спрыгнет вниз?… Испуганные волы замычат. На шум кто-нибудь обязательно прибежит. Что делать?… Боги, научите, что делать?…
Ох, каким долгим показался Клеону переход через хлев!
Но вот он у входа. Он пробует открыть ворота хлева. Они заперты снаружи. Значит, открытая дверь его каморки не была милостью богов?… Ее и запирать было незачем: бежать все равно невозможно. Окно?… Окно высоко, и на нем такая частая решетка, что сквозь нее не пролезет и рука ребенка.
Клеон крепко сжал веки, чтобы удержать готовые хлынуть слезы: пусть не радуются злые боги его печали!
* * *
– Эй, сицилиец!.. Тебя зовет вилик!.. Иди к нему, скорее! Поживей, поживей поворачивайся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84