Из всех девок не понесла лишь одна – Эмми. Ренсом был склонен винить в этом не себя, а ее. С присущей ему бравадой он заверил Маклина, что его никак нельзя заподозрить в бесплодии – достаточно взглянуть на целый косяк беременных женщин. Из этого непреложного факта следовало, что причина заключается в организме самой Эмми. Ренсом посетовал, что девушка оказалась такой малюткой, короче говоря, что ожидать от их соития иных результатов было бы наивно.
На протяжении осени и зимы здоровье Маклина неуклонно ухудшалось. Особенно плохо на него влияла холодная погода. Его жена перепробовала все известные домашние средства. Она натирала ему грудь гусиным жиром, делала припарки из жареного лука, шила нагрудники из красной фланели. Вообще хваталась за любой совет, высказанный той или иной соседкой (сотворивший чудеса в другом семействе), готовила для больного разные горькие настойки, которые тот послушно глотал, – все тщетно. Он все больше слабел и в конце концов оказался прикованным к постели. Лишь изредка он перебирался в заваленное подушками кресло, стоявшее в его спальне у камина. Сидя в нем, он выслушивал ежедневные отчеты Лукреции Борджиа.
Оставаясь кухаркой, Лукреция Борджиа незаметно превратилась по совместительству в надсмотрщицу. Она передавала десятникам распоряжения хозяина и часто сама принимала работу. Даже не найдя, к чему придраться, она всегда воздерживалась от похвал: работа должна была быть сделана, и она не видела оснований превозносить того, кто просто-напросто выполняет поручение. Зато, обнаружив недоделку или чью-то нерадивость, она поднимала страшный шум. Лупила десятника, тот – остальных рабов; безобразие не утаивалось от Маклина. Никто не мог укрыться от ее пощечин, поэтому в присутствии Лукреции Борджиа все начинали трудиться как одержимые. В период болезни Маклина управление в Элм Гроув оказалось на небывалой прежде высоте.
Сама Лукреция Борджиа тоже отличалась трудолюбием. Она не отлынивала от тяжелой работы, хотя не упускала возможности переложить ее на чужие плечи. В последнем случае работа должна была быть выполнена так же безукоризненно, как если бы она делала ее сама. Она никогда ни о чем не забывала. Горе тому, кому не удавалось добиться ее одобрения!
– У меня никогда не было таких замечательных слуг, как она! – твердил Маклин жене. – Уж и не знаю, как бы мы справились без нее.
Миссис Маклин ничего не могла на это возразить. Она, как и все остальные в Элм Гроув, попадала во все большую зависимость от Лукреции Борджиа.
Тратя все больше времени на дела за пределами кухни, кухарка пыталась научить готовить Эмми. Не жалея язвительных упреков и пощечин, она в конце концов добилась от помощницы довольно сносных результатов. Разумеется, по части стряпни Лукреции Борджиа по-прежнему не было равных. Впрочем, она и не стремилась открыть кому-либо секреты своего мастерства. Она научила Эмми только самому необходимому, оставив при себе ей одной известные хитрости.
Кое-какие блюда, к которым питал пристрастие лично хозяин, Лукреция Борджиа по-прежнему готовила самостоятельно. Она никому не доверяла приготовление заварных кремов, каш, куриных и мясных бульонов, холодцов из телячьих ножек и белого хлеба. Она сама усаживалась у постели хозяина и кормила его, обмакивая хлеб в бульон и кладя мякиш ему в рот. Когда стало ясно, что он скоро откажется и от еды, она первой предложила обратиться к врачу.
– Почему бы нам не позвать к мистеру Маклину доктора Беннетта? – сказала она как-то раз.
Миссис Маклин отшатнулась:
– Доктор Беннетт – ветеринар! Он лечит только негров и скот. Мистеру Маклину он не сможет помочь.
– А по-моему, внутренности белого мало отличаются от внутренностей черного. Тот, кто умеет поставить на ноги ниггера, тот и белого вылечит. Или найдите какого-нибудь особенного врача, для белых.
Миссис Маклин беспомощно опустила глаза и повесила голову. В Марисбурге такого врача не было. Единственный известный ей специалист, доктор Элдридж, практиковал в Эмфории, а съездить за ним туда и обратно миссис Маклин не смогла бы. Лукреция Борджиа, потеряв всякое терпение из-за нерешительности этих белых, не способных что-либо быстро предпринять, предложила, чтобы за врачом послали именно ее. С момента переселения к мистеру Маклину она и носу не высовывала за пределы плантации Элм Гроув, однако была убеждена, что язык доведет до нужного места.
Теперь и миссис Маклин уже не сомневалась, что без помощи специалиста им не обойтись. Она с радостью отправила бы Лукрецию Борджиа за врачом, но волновалась, доберется ли та до города, найдет ли врача и уговорит ли его совершить столь длительное путешествие.
Лукреция Борджиа заявила, что предпочитает ехать в Эмфорию в одиночестве. Миссис Маклин хотела было отправить с ней Джубо, но Лукреция Борджиа отвергла это предложение.
– Его?! – Можно было подумать, что и она считает Джубо неразумным животным. – Этого невежественного дикаря? Какой от него прок? Никакого. Одни хлопоты. Я сама справлюсь с упряжкой, Джубо мне для этого ни к чему. Дейд? Да он тоже никогда нигде не бывал. Большой Джем еще мог бы показать мне дорогу, но от него, на беду, остался только обглоданный череп на кончике шеста. Стоит на него взглянуть, как у меня начинают течь слезы из глаз.
Маклины решили, что Лукрецию Борджиа можно отрядить за врачом в одиночку. В назначенный день она вскочила ни свет ни заря. До Эмфории было пятнадцать миль, и она не имела ни малейшего понятия, сколько времени ей понадобится, чтобы преодолеть это громадное расстояние. Маклин дал ей исчерпывающие наставления, миссис Маклин снабдила ее запиской, в которой говорилось, что она едет в Эмфорию за врачом для мистера Маклина, хозяина Элм Гроув, сильно прихворнувшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107