В это утро она не разочаровала хозяев и их гостя. Мем появился в дверях с высокой стопкой золотистых вафель, которые так и хотелось поскорее сдобрить маслом и патокой. Затем была подана овсянка, напоминавшая цветом свежевыпавший снег, но с крупинками черного перца и озерами лучистого масла. Наконец, на столе появилось блюдо с крохотными колбасками.
Мем обслуживал белых, не забывая вежливо кланяться. При желании он становился идеальным слугой. Все трое набросились на еду. Даже Бегли, забыв о приличиях, упоенно зачмокал, отдавая должное яствам. Насытившись, он отклонил предложение Мема побаловаться еще одной вафлей, отодвинул тарелку и стал блаженно прихлебывать кофе.
– Я просто обязан похвалить вашу кухарку, мистер Максвелл. Меня угостили едва ли не лучшим завтраком в жизни! У нас в Хай Пайнзе тоже неплохо кормят, но, должен признаться, наша кухня меркнет по сравнению с вашей. Максвелл довольно кивнул:
– А все Лукреция Борджиа! У нас от роду не было кухарки под стать ей. Она нас воистину балует! Ее бы я не продал за все золото мира. Кстати, она – мать тех самых близнецов, голоса которых вы имели удовольствие слышать.
Бегли пил кофе и задумчиво морщил лоб. Догадаться о ходе его мыслей не составляло труда.
– Близнецы – явление редкое и необычное, мистер Максвелл. Сколько им лет?
– То ли четыре, то ли пять. Сейчас они еще щенята, но со временем станут первоклассным товаром. Уж я-то знаю толк в неграх!
Бегли сделал еще несколько глотков. Пока что он помалкивал, но было ясно, что он что-то обдумывает. Максвелл и Хаммонд насторожились.
– Я бы с удовольствием увез их к себе. Они стали бы главной диковиной Хай Пайнза. Как, не возражаете их продать?
Максвелл сдержал улыбку. У него и в мыслях не было продавать мальчишек, однако ему всегда доставляло удовольствие хвастаться своим достоянием. Он подозвал Мема и достаточно громким шепотом, чтобы его расслышал Бегли, распорядился:
– Пусть войдет Лукреция Борджиа с близнецами. Хаммонд сорвался с места, подбежал к отцу и схватил его за руку со словами:
– Ты ведь не собираешься их продавать, папа? Ты же обещал!
– Брось, сынок! Продать можно любого негра, за хорошую цену, разумеется. Только я что-то сомневаюсь, что мистер Бегли их приобретет. Ему хотелось бы иметь их просто потехи ради, как пару павлинов.
В следующее мгновение из кухни появилась Лукреция Борджиа с двоими сыновьями. Троица сделала несколько шагов, и мать подтолкнула голеньких близнецов вперед.
– Чего изволите, сэр, масса Уоррен, сэр? Вы меня звали?
– Мистеру Бегли захотелось сообщить тебе, Лукреция Борджиа, что ты накормила нас замечательным завтраком. Кроме того, он изъявил желание взглянуть на твоих близнецов. По его словам, у него в Хай Пайнзе они бы стали редкой диковиной. Немногие плантации могут похвалиться близнецами.
– Вы ведь не продадите их, масса Уоррен, сэр? – отозвалась Лукреция Борджиа, ничуть не испугавшись. Она свято верила в слово хозяина.
– Чего я не люблю, мистер Бегли, – молвил Уоррен Максвелл, не обращая внимания на ее слова, – так это дерзких негритянок, не умеющих держать язык за зубами. Давай сюда своих щенков, чтобы мистер Бегли мог их толком рассмотреть. Если хотите, можете их пощупать, мистер Бегли.
Лукрецию Борджиа охватил страх. Раньше она и помыслить не могла о том, что хозяин способен продать ее сыновей. Он дал ей слово, а она не припоминала, чтобы он когда-нибудь нарушал свои обещания. Сейчас же у нее подкосились ноги. Из всех ее детей эти двое были ей особенно дороги; она знала, что умрет, если лишится их. Да, зачахнет и погибнет! Однако старалась не подать виду, что ей страшно, наоборот, отважно подтолкнула сынишек к Бегли.
Он оглядел их с видом знатока. Оба походили на Мема. Отличить одного от другого было положительно невозможно. И впрямь похожи как две капли воды. Цветом кожи они были чуть-чуть светлее и матери, и отца. Эдакий добротный табачный цвет. Головы у обоих правильной формы, с мягкой порослью, похожей на черные бархатные шапочки. Глаза у обоих темно-карие, губы изогнутые, полные, но совсем не вывороченные. По-детски выпученные животики поддерживались сильными ногами, особое оснащение, похожее по малолетству на червячков, свидетельствовало об их принадлежности к мужскому полу. У обоих была горделивая осанка, унаследованная от матери, и ее же воинственная посадка головы.
Они без страха подошли к гостю, повинуясь его жесту.
– Славные ребятки, – проговорил он, ощупывая их бархатные тельца. – Безупречные, вон как ладно скроены! Да, мистер Максвелл, от таких я бы не отказался. Я уже вижу их в роли диковин Хай Пайнза: то-то разинут рты мои гости! Я бы обрядил их в красные кафтанчики с медными пуговицами. У меня есть слуга, который научил бы их танцевать джигу. Вот была бы потеха для гостей! Сколько вы за них просите?
Хаммонд успел вернуться на свое место и теперь, вцепившись в край стола, напряженно следил за отцом. Максвелл сидел развалясь, с блуждающей улыбкой.
– Скажем, так: на сотню больше, чем любая сумма, которую вы проявите готовность предложить, мистер Бегли. Дело в том, что они действительно не продаются. Мне хочется показывать их гостям точно так же, как это собираетесь делать вы, мистер Бегли, хоть и без медных пуговиц, и без джиги. Раз они могли бы стать изюминкой Хай Пайнза, то почему бы им не быть ею в Фалконхерсте? К тому же я обещал их матери не продавать близнецов. У нее бы разыгралась мигрень и случилась ужасная истерика, а мы бы голодали не меньше месяца. Лукреция Борджиа у нас на особом положении, и я должен кое в чем идти на уступки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107