У Марисбурга он сошел с дороги и обогнул деревню полем. Позади осталась уже половина пути до Раунд Три, к тому же он намеревался явиться туда уже после полуночи, чтобы его не заметили остальные рабы. Эффи, его теперешняя пассия, и ее мамаша Аманда ждали его именно этой ночью. Он тихонько постучится в дверь, и это послужит сигналом, чтобы женщины бесшумно впустили его в хижину. Он не строил планов, как долго пробудет в гостях, но полагал, что не больше двух дней.
Большой Джем знал, что после возвращения будет подвергнут суровому наказанию, однако ни страх, ни последующая боль не могли остановить его, он был не в состоянии отказаться от удовольствия выйти в большой мир ради того, чтобы развеять монотонность существования в Элм Гроув. Это превратилось у него в стойкую привычку с двадцатилетнего возраста, и Маклин, неизменно гневаясь на него за отлучки, понимал, что имеет дело не с настоящим беглецом, и не помышлял о том, чтобы выжечь у него на щеке клеймо «R», указывающее на склонность к побегу.
Длинные ноги Большого Джема ступали широко. Луна стояла еще высоко, когда он достиг каменных ворот, за которыми начиналась аллея, ведущая к усадьбе плантации Раунд Три. Все окна в Большом доме и в невольничьих хижинах были погашены. Жители южных плантаций рано отходили ко сну, чтобы, поднявшись ни свет ни заря, выйти на работу в поле.
Двигаясь бесшумно, как кот, Джем оставил в стороне Большой дом и достиг цепочки невольничьих хижин. Он не помнил точно, какая по счету хижина служит целью его посещения, но знал, что она стоит ближе к концу улицы. Сориентировавшись, он на цыпочках подкрался к одному из строений и приник ухом к ставню. Изнутри донесся мужской храп. Поняв, что ошибся, Большой Джем двинулся дальше. В следующей хижине мужчины не оказалось – он расслышал там только женское дыхание.
Дверь оставалась распахнутой. Он вошел и различил на полу две завернутые в одеяла фигуры. Подойдя к ним вплотную, присел на корточки и дотронулся до шеи одной из женщин. Она вздрогнула во сне, и он провел пальцами по ее лицу. Теперь он не сомневался, что нащупал Эффи. Вторая женщина рядом была, видимо, ее матерью. Зажав спящей рот, чтобы заглушить возможный крик, он произнес:
– Эффи!
Женщина проснулась и задрожала от испуга.
– Это Большой Джем, детка, – прошептал он. – Большой Джем пришел к вам на пару дней.
Она послушно обняла его за шею. Ее движения разбудили мать, и та тоже села.
– Это Большой Джем, Аманда, – сказал он. Женщина постарше приветствовала его с не меньшей нежностью.
– Скорее раздевайся, Большой Джем, – поторопила его Аманда. – Уже поздно, а на рассвете нам вставать. Времени у нас в обрез. Эффи уже который день спрашивает, когда же ты объявишься. Ведь ты обещал прийти к нам, как только выдастся случай.
Большой Джем поспешно раздевался.
– Раньше не получилось.
Он залез под одеяло и лег между матерью и дочерью.
Плантация Раунд Три была полной противоположностью Элм Гроув. Рабынь здесь было полным-полно, зато молодые рабы наперечет. Большой Джем был здесь вдвойне желанным гостем, так как женщинам плантации редко удавалось переспать с мужчиной. Его визит становился для них долгожданным праздником. Мать и дочь делали все, чтобы утаить его появление от хозяина и надсмотрщика, хотя те вряд ли стали бы возражать, разве что на том основании, что Большой Джем отлучился со своей плантации, не заручившись дозволением хозяина. Хотя доход от продажи детей и велик, большинство плантаторов не могли себе позволить содержать их на плантации. Чаще всего рабочее поголовье на мелких плантациях бывало представлено рабами, чья молодость совпала еще со временем молодости хозяев, и старели они вместе. Наглядным примером такого положения вещей служила Элм Гроув.
Эффи первая воспользовалась услугами Большого Джема, хотя мать помогала ей привести гостя в надлежащее состояние. Сейчас, добравшись до вожделенной хижины, обнажившись и растянувшись на полу, не принуждаемый к торопливости, как в случае с Лукрецией Борджиа, он гораздо дольше ублажал и Эффи и Аманду.
К тому времени, когда троица наконец угомонилась и погрузилась в сон, луна успела зайти. Дело близилось к рассвету. На заре Аманда собрала для Большого Джема узелок с холодными лепешками, и он покинул хижину, чтобы весь световой день укрываться в сосновой роще неподалеку от Большого дома. Женщины пообещали встретить его вечером сытным ужином.
Большой Джем провел в гостях три дня, после чего счел за благо отправиться назад в Элм Гроув. Беглецом его сочли бы только по истечении недели отсутствия, после чего была бы устроена облава. Пока же Маклин не должен был проявлять беспокойство, зная наклонности Большого Джема, который неизменно возвращался, не желая, чтобы из-за его проделок ищейки прочесывали все близлежащие плантации. С каждым днем он все больше страшился неминуемого наказания и не собирался усугублять свою вину. На третий день, дождавшись наступления темноты, он нехотя простился с гостеприимной семейкой и зашагал обратно по той же дороге.
Достигнув деревни Марисбург, он ускорил шаг, надеясь вернуться в свою хижину незамеченным. Вскоре он увидел на обочине огонек. Подойдя ближе, он различил затухающий костер, телегу с лошадью и фигуры спящих вокруг костра людей. Он хотел прошмыгнуть мимо, не привлекая внимания, так как распознал лагерь странствующего работорговца с товаром – частую картину в этих местах, однако был остановлен окриком. Голос, несомненно, принадлежал белому человеку.
– Ты куда? Что это ты бродишь здесь на ночь глядя, а, ниггер?
Белый встал с земли и направился к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107