Но Божена отдала должное его покладистости – он ни словом не возразил желанию Николы и даже попытался шутить.
– Ну и характер у вашей сестры – от нее всего можно ждать. Видели, как она шепталась с гондольером? – Иржи прищурился, его голос стал таинственным. «А ты все такой же рыжий сорванец! – думала Божена, глядя на него с нежностью. – И все так же влюблен в нашу вольную птицу. Представляю, каково тебе было там, в Праге, все это время…» – Сейчас возьмет и сбежит обратно на площадь. А уж какой-нибудь Казанова тут как тут! Сцапает глупую красавицу – и попробуй верни ее потом.
Увлекшись, он изобразил все это в лицах: как она, довольная собой, сбежит, потом увидит соблазнителя и как тот сцапает ее – смешно и плотоядно двигая коготками.
«И тут балаган!» – Божена искренне расхохоталась:
– А ты опереди его, укради ее спящей. – Шаловливые огоньки зажглись на мгновение у нее в глазах. – А то и вправду упорхнет. Карнавал – это опасное время, ни в чем нельзя быть уверенным…
Иржи смотрел на эту спокойно красивую, внешне уверенную в себе женщину и не знал, шутит она сейчас или же говорит серьезно. В этом они с сестрой были похожи. Никола иногда, неся какую-нибудь веселую чепуху, смотрела на него чрезвычайно серьезными глазами. И ее взгляд, особенно глубокий в такие минуты, проникал в самую его душу. А иногда взгляд Николы становился каким-то плоским, словно скользящим. И тогда она просто переставала его замечать и, находясь рядом, была где-то совсем далеко.
Но усталость все-таки брала свое, и он, благодарный Божене за этот короткий разговор, который будто поставил на место что-то упавшее в его душе, улыбнулся и тоже пошел спать.
* * *
У дверей номера Божену ждал сюрприз – записка от приехавшей Фаустины, и, не заходя к себе, она постучалась в дверь подруги.
Босая Фаустина разгуливала по мягкому ковру в костюме Арлекино, в котором она была похожа на стройного юношу. И прежде чем Фаустина заговорила, Божена услышала серебристый звон бубенцов, поющих на ней.
Фаустина подбежала к Божене и обняла ее гибкой рукой – так, что та почувствовала себя Коломбиной.
– Я клялся в страстной любви – другой!
Ты мне сверкнула огненным взглядом,
Ты завела в переулок глухой,
Ты отравила смертельным ядом!
Выпалив это, Фаустина расхохоталась и сняла с лица красную маску.
– Ну как я тебе нравлюсь?
– Как мужчина или как друг?
– Брось паясничать. Это моя роль. Лучше примерь то, что я привезла.
И она извлекла из большой круглой картонки нечто – сначала Божене показалось, что это громадный веер из белых перьев и пуха. Но Фаустина плавно подняла руки, и веер превратился в длинную накидку. Изумленная Божена подставила плечи, и их тут же окутало белое пушистое облако. Потом Фаустина ловко застегнула невидимые пуговицы и накинула ей на голову капюшон.
Из темного венецианского зеркала в бронзовой раме на Божену смотрела огромная птица с женским лицом в лебяжьем оперении. Она чуть повернулась – и легкое облако заколыхалось и затрепетало на ней.
– Чудесно… – прошептала Божена, не отрывая от зеркала восхищенных глаз. И вдруг вздрогнула – рядом с высокой птицей стояла другая, пониже. Но оперение было ей явно великовато, и из-под капюшона свешивалась гроздь крошечных колокольчиков.
– Твоя сестра уже приехала? – спросил белоснежный двойник.
– Ах, Фаустина! Не лучше ли тебе было одеться феей?!
– О, нет уж, увольте – только не это. Не люблю волшебниц без возраста.
– И когда ты только успела?
– Не буду лукавить – костюмы из старых запасов. Одна дама уже пользовалась этими перьями. И, надо сказать, успешно.
– О, оказывается, у тебя большой бракоразводный опыт!
– Да нет же! Те птицы вели себя иначе. Как-нибудь расскажу. И потом, кто знает, чем для тебя обернется этот карнавальный полет. Ну, все, снимаем.
Птицы исчезли из зеркала, а их перышки вновь спрятались в коробки – до поры до времени.
– Фаустина, скажи мне наконец, что ты задумала? Завтра – открытие карнавала, и уже вечером Томаш будет здесь.
– Может быть, поговорим об этом утром? Одно могу тебе сказать: лучше уж выспаться сегодня. Когда нам снова доведется заснуть – никто не знает.
И она, отнюдь не сонно зазвенев бубенцами, притворно склонила голову на грудь.
А Божена, делая вид, что взлетает, выпорхнула из номера Фаустины в полутемный коридор и там, поскользнувшись, упала между двух дверей.
Она сидела на полу и, смеясь, поправляла рассыпавшиеся по плечам густые волосы. Настроение было такое, будто завтра – ее именины и она с удовольствием поджидает веселых гостей, которые готовы прожигать жизнь вместе с ней, отодвинув на дальний план рассудительные будни…
Но тут она услышала шаги – кто-то поднимался по лестнице. Божена быстро встала, вошла в свой номер и, торопливо повернув в замке ключ, захлопнула за собой дверь.
Глава 19
Томаш чувствовал себя не в своей тарелке с тех пор, как получил приглашение на карнавал – этот рождественский подарочек, сюрприз в духе той, которую он так хорошо знал… Или обманывал себя, думая, что знает?
Все это было неспроста. Или он стал слишком мнителен в последнее время… Да и произошло ли вообще что-нибудь между ними? Но ведь она уехала – а точнее сбежала – от него во Флоренцию. И ни разу не позвонила, не написала ему оттуда. Но и не сказала ведь, что уходит от него. Может быть, это приглашение – добрый знак и она хочет вернуться? И о чем они на прощание говорили с Николой – почему та так легко согласилась занять место сестры, тогда как раньше и слышать не хотела о том, чтобы приехать к нему в отсутствие Божены?
Никола… Когда она поселилась у них дома – Томаш так и не поверил еще, что их дома больше не существует, – он не знал, как избавиться от ее постоянного, ненужного ему присутствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81