И никто из опрошенных, подскочивших к машине сразу после
взрыва, такого мужчину не вспомнил, хотя он должен был сидеть на скамейке
и всем попадаться на глаза. Стало - быть, он довольно быстро слинял с
места происшествия. Нога как-то моментально болеть перестала. Неужели
попал?
- Опиши, как он выглядел, как был одет, - попросил Зарубин.
И снова возникла пауза. На этот раз Сергей не стал мучиться в догадках.
- Ребята, что происходит? Почему вы так боитесь отвечать?
- Понимаете, Артем почти ничего не видит, - произнес рослый парнишка.
- Он не любит, когда об этом догадываются.
- Как не видит? - оторопел Зарубин. - Совеем?
- Почти совсем. У него такая болезнь, при которой он видит только размытый
силуэт и в очень узком поле.
- А очки почему не носишь? Стесняешься? - спросил Сергей Артема.
- Нет, - тот застенчиво улыбнулся, - при этой болезни очки не помогают.
- Значит, ты совсем ничего не можешь сказать про того мужчину?
- Голос я запомнил, у меня слух хороший. А как выглядел - не знаю. Даже не
могу сказать, сколько ему лет.
- У него был магнитофон?
- Плейер.
- Откуда же ты знаешь, какую музыку он слушал? Он же был в наушниках. -
удивился Зарубин.
- У меня слух хороший. Если близко стоять, то слышно даже через наушники.
Он, наверное, солидный дядька, - задумчиво произнес Артем.
- Почему ты так решил? - насторожился Сергей.
- Молодежь Мендельсона не слушает, это не модно. Классику вообще только
старшее поколение любит. А это была хорошая запись.
- Что значит "хорошая"? - уточнил оперативник. - Ты имеешь в виду качество
записи?
- Нет, оркестр. Я такой записи и не слышал никогда. У меня Шотландская
есть в исполнении Берлинского оркестра. Венского и нашего Большого
симфонического. Ну и еще другие записи я слышал, только у меня их нет. Но
то, что этот дядька слушал, это что-то особенное. Наверное, дирижер
какой-то выдающийся.
- Да как же ты различаешь такие вещи? - изумился Зарубин. - По мне так,
оркестр - он и есть оркестр, и музыка одна и та же.
- Просто вы музыкой не, занимались, поэтому не умеете слышать. - Артем
снова застенчиво улыбнулся.
- Послушай, а что насчет голоса этого мужчины? - спросил Сергей. - Если ты
так хорошо слышишь, то, может быть, различил какие-нибудь особенности?
- Особенности... - Артем задумался. - Он медленно говорил. Но мне
показалось это нормальным, потому что жарко было очень, в такую погоду все
становятся медленными. Да, правильно, медленно и какбудто с трудом, вот,
знаете, словно у него язык распух и плохо во рту поворачивается. Я,
наверное, поэтому и решил, что он старый уже. А он что, молодой?
- Не знаю, - признался Зарубин. - Если бы знал, не спрашивал бы у тебя.
Артем, ты мне очень помог, но тебе придется еще раз побеседовать или со
мной, или с моими коллегами. То, что ты рассказал, это важная информация,
и ее нужно как следует обсудить и обдумать... Как мне с тобой связаться?
Сергей записал адрес и телефон Артема и протянул ему листок со своим
номером телефона,
- Если что-нибудь еще вспомнишь, сразу же звони, хорошо? Меня зовут Сергей
Кузьмич, можно просто Сергей.
- Мы позвоним, - подал голос второй парень. - Артем, нам пора в
поликлинику.
В его голосе Сергею почудилось неудовольствие. Странно. Что такого он
сказал или сделал, чтобы вызвать неприязнь этого рослого мальчишки? Надо
исправлять положение, свидетель должен тебя любить, это непреложное
правило сыщицкой работы.
- А тебя как зовут? - обратился он к парню.
- Денис.
- Ты брат Артема?
- Я, его друг. Извините, Сергей Кузьмич, нам пора. Артему, нужно делать
уколы, а медсестра сердится, если мы опаздываем.
* * *
Многодневная жара изматывала людей, мешала думать и принимать решения и
заставляла стремиться только к одному - к прохладе, пусть даже в ущерб
работе и прочим важным вещам. Основной темой для разговоров стали
передаваемые по радио и телевидению прогнозы и" обсуждение степени их
достоверности.
Настя Каменская сидела в кабинете. Короткова и составляла вместе с ним
план первоочередных мероприятий по раскрытию двойного убийства,
совершенного минувшей ночью. Дышать было нечем, несмотря на распахнутое
настежь окно, и они периодически открывали дверь в коридор, чтобы немного
остыть на сквозняке.
- Гады, обещали же вчера, что сегодня будет на пять градусов дешевле.
Опять обманули, сволочи, - ворчал Юрий, расстегивая еще одну пуговицу на
рубашке и дуя себе на грудь, влажную от пота. - А оно все дорожает И
дорожает. С утра на градуснике было уже двадцать девять, а сколько сейчас
- даже подумать страшно.
- У погоды тоже инфляция, - улыбнулась Настя.
Она жару переносила на удивление легко, единственным неудобством были
отекающие ноги, из-за чего она не могла надевать босоножки, и приходилось
париться в теннисных туфлях.
- И еще обещали, что вчера будет гроза, - упрямо продолжал жаловаться
Коротков. - Ну и где она? Уже сегодня наступило, а грозы все не видать.
Дурят нашего брата, ой дурят!
- Не видать Красной Армии... - пробормотала Настя. - Слушай,
Мальчиш-Плохиш, кончай ныть, а? Ты меня с мысли сбиваешь.
- Все-все, извини, - Коротков поднял руки. - Ася, мне идет, когда я молчу?
- Невероятно.
- Ладно, тогда побуду красивым.
И в этот момент зазвонил телефон.
Поговорив, Юра положил трубку и горестно вздохнул.
- Что случилось?
- Не удалось нам Коляна спасти, - сказал он. -
Поступило указание подключаться к делу гражданина Дударева в порядке
оказания практической помощи.
- Жалко. Ну, ничего не поделаешь. Кто у нас там следователем выступает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14