А послезавтра все услышат, как король Аравийский обращается к своим единоверцам с речью, в которой назовет проект “Толлан” спасением человечества. Назовет, несмотря на то, что из полутора миллиардов мусульман земли восемьсот миллионов находятся за Стеной. Горе тому, кто продолжает лгать и лжесвидетельствовать в месяц Рамадан. Напрасно лишает он себя пищи и воды, ибо Аллаху не нужна его жертва…
— Здравствуй, Хасан, старый друг! — Энтони Лейн заметил его в толпе и шел навстречу, протягивая руку. — Рад видеть тебя в Доме нашего Отца.
— Здравствуй, Энтони. — Ибн-Сауд знал Президента Федерации уже двадцать лет и всегда называл его по имени. Оба они в годы Войны Возмездия служили в морской авиации и участвовали в налетах на Тегеран и Триполи. Ас-Сабах шагнул вперед и крепко сжал руку Президента. Широкая и твердая ладонь Лейна казалась немного скользкой, как будто ее покрывала какая-то пленка, а может быть, слой защитного геля. Президент широко улыбался, демонстрируя замечательные молодые зубы, и король отметил про себя, что старина Лейн, очевидно, не так давно прошел курс ревитализации.
— Слышал о твоем решении выступить на церемонии, — Лейн выпустил руку Тамима и приобнял его за плечи, — и считаю его мудрым и достойным. Кто-то ведь должен объяснить мусульманам планеты, что все, что мы делали, направлено в конечном итоге и на их благо. Великолепное решение, мой старый друг. Ты по-прежнему тот же отважный парень, что сбивал ливийские истребители над песками Эль-Хамры.
Ас-Сабах смущенно улыбнулся. Слова Президента звучали искренне, но ведь он ничего не знал о чудовище, обитающем в подземельях Хьюстона. Для Энтони Лейна Иеремия Смит оставался всего лишь историческим персонажем, сошедшим со сцены еще до того, как начался его первый президентский срок. Улыбаясь Президенту, ас-Сабах вдруг явственно ощутил холодное чувство превосходства, с которым относился к старому другу король Аравийский. Энтони Лейн считался самым могущественным человеком планеты, но он не входил в Совет Семи и его голос значил там не больше, чем голос Юсуфа аль-Акмара или бедного имперсонатора пиратских фата-морган из квартала аль-Завахия. Странная штука — власть, подумал ас-Сабах, Президент Федерации служит ширмой для Совета Семи, а сам Совет выполняет волю гигантского аксолотля, запертого в подземном аквариуме…
— Как мило с вашей стороны прийти сюда, Ваше Величество! — Супруга Президента, леди Джоанна, всегда держалась на шаг позади мужа и никогда не стремилась попасть в первый ряд. Она была старше Лейна на восемь лет. Пока молодые сорвиголовы Энтони Лейн и Хасан ибн-Сауд соревновались между собой, сбивая истребители мятежников, леди Джоанна вела свою войну в разведслужбе Шестого флота США. Ее судьба пересеклась с судьбой будущего Президента Федерации в тот момент, когда группа “морских котиков” вытащила двенадцать пленных американских летчиков из страшной, затерянной в болотах Месопотамии тюрьмы Эль Джалил. Одного из спасенных звали Энтони Лейн, а отряд спецназа ВМФ возглавляла капитан Джоанна Линдсей. Когда Хасан ибн-Сауд рассказывал ас-Сабаху эту историю, глаза его влажно поблескивали, а тембр голоса немного изменился; не требовалось опыта имперсонатора, чтобы понять, как волнуется король, вспоминая эпизоды давно отгремевших сражений. Самому ас-Сабаху не довелось повоевать; к началу боевых действий в Средиземноморье ему едва исполнилось пятнадцать лет, и всю Войну Возмездия он проработал в госпитале, помогая подвозить тележки с медикаментами и убирая палаты тяжелораненых. Теперь, всматриваясь во все еще красивое лицо леди Джоанны, он испытывал нечто вроде стыда. Это была чужая война, к тому же несправедливая; в ней мусульмане сражались против мусульман, как стравленные друг с другом бойцовые псы, а мощь западного мира обрушилась на мятежников Сахиба ас-Сайфа лишь после того, как лидеры двенадцати крупнейших исламских держав поставили свои подписи под позорным Каирским меморандумом. Но Энтони Лейн сражался храбро, хотя и безрассудно, а Джоанна Линдсей справедливо считалась одной из доблестнейших женщин своей страны. Король ибн-Сауд был их товарищем по оружию, и его естественной реакцией должна была стать радость ветерана, встретившего старых боевых друзей. Ас-Сабах полностью отдавал себе в этом отчет, но вместо радости чувствовал только горький стыд.
— Для меня большая честь молиться под одной крышей с вами, леди Джоанна, — эти слова дались ему с трудом. Внимательный взгляд супруги Президента, казалось, с легкостью проникал за фальшивый фасад личности ибн-Сауда и видел прячущегося за ним недостойного имперсонатора Джингиби. — Глядя на вас, я забываю о тяготах пути, который мне пришлось преодолеть, чтобы присутствовать на сегодняшнем празднике…
— Это не праздник, — резко сказала леди Джоанна. Голубые глаза ее подернулись тонким льдом. — Большой день, да, и преддверие поистине великого события, но не праздник. Поверьте, Ваше Величество, я глубоко опечалена тем, что мы лишены возможности выбора. Человечество должно быть спасено, и это единственный императив, который определяет всю нашу политику. Иногда, чтобы спасти жизнь, раненому солдату приходится ампутировать руку или ногу — вы, прошедший войну, знаете это не хуже меня. Послезавтра нам предстоит сделать подобную операцию, чтобы спасти не одного солдата, но целую планету. И все же это не праздник. Господь всемогущий дал нам силу и вложил в наши сердца огонь истинной веры, и сегодня мы благодарили его за это, но я уверена, что многие в этом зале были готовы воскликнуть подобно Галилеянину в саду Гефси-манском:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160