Консул Евросоюза удивленно поднял брови.
— Разумеется, Ваше Величество. Кроме того, я и сам собирался пропустить сегодняшнее помпезное и, вне всякого сомнения, скучнейшее мероприятие. Хватит с меня часа, проведенного под этими мрачными сводами. Пол здесь, как вы могли заметить, весьма холодный, а мои немолодые кости чрезвычайно чувствительны к перепадам температур. Так что сегодняшний вечер я проведу в спокойном одиночестве в уютном кресле, завернувшись в шерстяной плед, с томиком Монтеня в руках. К сожалению, мой уважаемый начальник сейчас в Брюсселе, и мне не удастся потешить свое самолюбие, обыграв его в шахматы. А жаль, поскольку в такой промозглый вечер лучше хорошей партии в шахматы может быть только бокал старого бургундского, но это, по счастью, вещи вполне совместимые.
— Господин Вурм, насколько мне известно, неплохой шахматист, — заметил ас-Сабах, на мгновение нырнув в воспоминания короля. — Мы несколько раз играли с ним в эту чудесную игру, и мне понравился его агрессивный стиль. Вы играете лучше?
Де Тарди тонко улыбнулся.
— Мой стиль не столь агрессивен, но я люблю многоуровневые комбинации. Вопрос же о том, кто лучше играет, я предоставляю решать другим.
— Возможно, я захочу составить собственное мнение на этот счет. Где вы остановились, друг мой?
Сверкающая хрустальным навершием трость консула указала на узкое, забранное железной решеткой окно в восточной стене Дома Господа Мстящего.
— Я снимаю апартаменты в двух кварталах отсюда, на берегу реки. Мой шеф неоднократно предлагал мне поселиться на вилле, принадлежащей посольству, но я предпочитаю старый Хьюстон.
— Если вам наскучит Монтень, — сказал Тамим ас-Сабах, — свяжитесь со мной по этому номеру. Я пришлю за вами машину. В нашем распоряжении будут великолепные шахматы персидской работы, выточенные в семнадцатом веке из бивней исчезнувшего ныне морского животного.
— Ваше Величество очень добры. — Де Тарди церемонно поклонился. — Для меня большая честь принять это приглашение. В котором часу вы хотели бы начать игру?
После вечерней молитвы Тамим ас-Сабах собрал у себя Малый совет. Ему не слишком хотелось вновь подвергать себя риску, играя роль короля перед людьми, которые знали ибн-Сауда много лет, но инструкции, полученные им во дворце Рас-Хадра-маута, не оставляли другого выхода.
Первым явился Юсуф аль-Акмар. Выглядел он подавленным — видно было, что участие короля в торжественном богослужении в Доме Господа Мстящего повергло его в глубокую депрессию.
— Держи себя в руках, дядя, — посоветовал ему ас-Сабах. — Все мы нервничаем, но будет лучше, если хозяева праздника не почувствуют нашей неуверенности.
— Как прикажет Ваше Величество, — ледяным тоном отозвался министр двора. “Если он посвящен в тайну ибн-Сауда, то я заслуживаю в его глазах лишь гнева и презрения, — подумал Тамим. — Еще бы, ничтожный актеришка навлек на короля и на всю династию несмываемый позор, вознеся молитву богу неверных в разгар Рамадана… Если же он ни о чем не догадывается, то как бы мне не прозевать государственный переворот. — Он подавил нервный смешок. — Бедняга Хасан, как это должно быть обидно — потерять трон по вине не справившегося со своей ролью двойника…”
Вслух он сказал:
— Позволю напомнить тебе аят из Священного писания, дядя: “Ухитрились те, которые были до них, но у Аллаха — вся хитрость. И хитрили они, и хитрил Аллах, а Аллах — лучший из хитрецов”. Подумай вот еще о чем: нет таких слов, которые нельзя было бы толковать по-разному.
Юсуф аль-Акмар по-прежнему не поднимал головы. Его толстые, похожие на перезревшие финики пальцы перебирали крупные сапфировые четки, нанизанные на витой серебряный шнур.
— Да будет и мне позволено напомнить вам, Ваше Величество, о чем предупреждал мудрец аль-Маварди: “И коварство, и обман, и те, которые к ним прибегают, — всем им гореть в адском огне”. А Праведный халиф Умар ибн аль-Хаттаб говорил: “Пусть правда унизит меня, хоть так бывает редко, она милее мне, чем ложь, пусть даже она меня возвысит, хоть так тоже бывает редко ”.
Ас-Сабах выругался про себя. Старый брюзга знает больше хадисов, чем Джингиби — названий голливудских фата-морган. Спорить с ним, призывая на помощь слова Корана, бессмысленно, ведь Тамим не посещал медресе и большая часть его познаний в богословии вложена ему в память доктором Газеви.
— Ты хочешь сказать, что сегодняшняя ложь возвысила меня, дядя? — холодно поинтересовался он. — Или намекаешь на то, что мне не избежать пламени ада? Будь добр, развей свою мысль до конца, я заинтригован.
Даже если министр двора действительно знал, что перед ним всего лишь двойник настоящего короля, идти на открытый конфликт он не решился.
— Разумеется, нет, Ваше Величество. Я всего лишь пытался выразить общую обеспокоенность… Ваши подданные в смятении, они не понимают, что происходит. Это странное происшествие с вынужденной посадкой, ваше исчезновение… все это вселило тревогу в сердца людей.
— Я дам необходимые разъяснения, — заверил аль-Акмара Тамим. — Подожди минутку, вспомни еще какие-нибудь мудрые изречения. Возможно, они нам скоро пригодятся.
Дядя короля поджал губы и промолчал. Ас-Сабах, удовлетворенный своей маленькой победой, прошел в соседствующую с кабинетом комнату, всю стену которой занимало огромное панорамное окно, дотронувшись до светочувствительной мембраны, включил режим односторонней прозрачности. Королевские апартаменты находились на тридцать девятом и сороковом этажах шестигранной башни “Хилтона”, и из их окон открывался прекрасный вид на огромный, расползшийся по обеим берегам реки мегаполис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160