— Ким, — спросил он, — а что это у тебя в большой сумочке?
— А вам не кажется, юноша, что вы чересчур любопытны? — ответил я вопросом на вопрос и, взяв его за худенькие плечи, начал осторожно подталкивать обратно к двери. — И вообще, фельдмаршал, вам пора к маме и папе, а у нас сейчас дела…
Фельдмаршал бросил пистолет, захныкал и еще крепче вцепился в Наташин палец.
— Это грязный шантаж, Пауль, — строго произнес я.
ДД вдруг весело хмыкнул.
— А, все равно это уже никакая не тайна! Сейчас ты такое увидишь, малыш…
— Я не малыш, — сказал Пауль сердито. — Я мальчик Пашка.
— Мальчик Пашка? — переспросила Наташа. — Ты любишь сказки, мальчик Пашка?
Он подозрительно взглянул на нее.
— Я люблю фильмы по видику, — заявил он. — Про ниндзей, и про пришельцев из космоса тоже. Мы с Кимом смотрим. И еще эротику, — добавил он, вспомнив слово, которое читал у меня в каталоге видеокассет — при всех моих недостатках я все-таки далек от растления малолетних.
— Ладно врать-то, — вздохнул я. — Эротику он любит… Дима, помоги.
Вдвоем мы с ДД извлекли из кофра пакет с портфелем и положили его на расстеленные газеты. Я разрезал целлофан и попытался открыть замки портфеля. Они основательно заржавели и не поддавались.
— Там, внутри, — сказала Наташа, вновь наклоняясь к Пашке, — лежит вещь из сказки. Поэтому я тебя и спросила.
— Сказки, — фыркнул Пашка, — сказки — это для малышей, так не бывает… Я фантастику люблю.
— Ну, фантастика, — легко согласилась Наташа. — Ты лучше смотри.
Мне надоело возиться с замками, и я разрезал ножом кожаные ремни, к которым они крепились. Наташа склонилась над моим плечом и тепло задышала в ухо. Я не без содрогания сунул руку в портфель и обнаружил там обычный газетный сверток. Тяжелый, надо заметить.
Теперь и ДД, сложившись чуть ли не в трое, навис над портфелем. Только Пашка вел себя спокойно и сдержанно — впрочем, он был маленький и все прекрасно видел и так.
— Предлагаю последний раз подумать, — неожиданно охрипшим голосом сказал я, — берем мы на себя эту ответственность или нет. Если нет, то лучше, по-моему, и не доставать…
— Не тяни, — требовательно произнесла Наташа, — доставай скорее. Ужасно интересно, на что же она все-таки похожа…
Я вытащил сверток и размотал газеты. В руках у меня оказалась небольшая — не выше сорока сантиметров — странных очертаний чаша.
Честно говоря, она оказалась совсем не такой, как я ожидал. Она была сделана из какого-то невзрачного темно-серого камня, кое-где вспыхивавшего слюдяными блестками. Я не уверен, можно ли было применять к ней слово «сделано», потому что более всего она напоминала кусок породы, которому игрой воды и ветра было придано случайное сходство с творением рук человека. Потом я понял, в чем дело: Чаша была, безусловно, артефактом, произведением искусства, но искусства, абсолютно чуждого нам. Возможно, руки, высекавшие ее, вовсе не были руками. Впрочем, не знаю.
У нее была массивная ножка со странной вогнутой подставкой, похожей на перевернутый гриб. Края самой чаши, рассеченные грубыми темными полосками, немного изгибались наружу, подобно лепесткам цветка. Больше ничего примечательного в ней не было.
— Да, — разочарованно произнесла Наташа, — так вот ты какой, северный олень…
— Что? — встрепенулся завороженно глядевший на Чашу ДД. — Извини, я не расслышал.
— Старая хохма, — объяснил я. — Да, это, конечно, не ваза эпохи Мин…
ДД снисходительно посмотрел на нас.
— Дед говорил, что сущность ее очень глубоко скрыта… Возьми ее в руки, Наташа!
Наташа неуверенно приняла из его рук Грааль и минуту держала перед собой, будто прикидывая, сколько в нем килограммовв. Потом она вдруг вскрикнула и уронила Чашу на пол. Я инстинктивно бросился ее ловить, но не успел. Грааль с тяжелым стуком грохнулся о паркет и откатился в комнату. ДД спокойно наклонился и поднял его.
— По нему паровым молотом можно бить, — сообщил он, — ему все равно ничего не будет. Почувствовала, Наташа?
Странная гримаса болезненного блаженства скользнула по его худому лицу.
Наташа кивнула и тщательно вытерла ладони`об юбку.
— Противно, — сказала она. — Я больше к ней не прикоснусь.
Я протянул руку и взял Чашу.
С полминуты я ничего не чувствовал — только шершавый холодный камень. Потом я ощутил, как под моими пальцами шевельнулось что-то живое. Я услышал, как Чаша пульсирует у меня в руках.
На короткое, слишком короткое мгновение я испытал неописуемое ощущение космического, неограниченного могущества, сконцентрированного в Граале. Потом все прошло. Я осторожно поставил Чашу на столик.
— А можно я?… — спросил Пауль, и, не дожидаясь разрешения, крепко ухватился за бугорчатую ножку. Секунд через двадцать он отдернул руку.
— Она щекотится, — пожаловался он, — как фанта…
— Ну, и что мы с ней будем делать? — спросил я.
Теперь от Чаши было трудно отвести глаза. Она уже совсем не казалась мне уродливой. Нет, это была Красота — просто какая-то иная, неизвестная нам Красота. И она была древняя, очень древняя. Каким-то образом я понял это, пока держал ее в руках. Она была старше нашей цивилизации, старше нашего мира, старше миллиардов звезд, сияющих нам из глубин неба. «Она пришла из-за занавеса Ночи», — сказал Роман Сергеевич Лопухин. В эти минуты я готов был ему поверить.
Внезапно я ощутил, что мне будет очень тяжело расстаться с Чашей. Ощущение могущества, которое она дарила… Мне хотелось испытывать его снова и снова. Я машинально потянулся к Граалю.
— Давайте хоть цветы в нее поставим, — предложила Наташа. — А то они завяли совсем…
Прежде чем я успел открыть рот, ДД взял со столика Чашу и ушел с ней в кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123