На часах начало четвертого. Предпринимать какие-то шаги было слишком поздно, да и к тому же я не знал, какие. Оставалось только ждать. Я открыл бар, налил себе стакан коньяку, выпил и лег спать. Отключился я сразу, едва закрыл глаза, и снов в эту ночь не видел.
Разбудил меня звонок в дверь. Я прыгнул с кровати, метнулся в прихожую и выскочил в коридорчик, не озаботившись даже тем, что из одежды на мне были только плавки.
— Привет, Ким, — сказал маленький мальчик Пашка. — Ты опять играешь?
— Привет, Пауль, — отозвался я, наконец, подавив в себе непроизвольное желание взять его за ухо и выкинуть в мусоропровод. –Времени-то сколько?
— Десять, — вздохнул он. — Мама с папой на работе, а бабулька дрыхнет…
Причины, по которым это прелестное дитя не посещает детского сада, для меня навеки останутся загадкой. Я сказал:
— Пауль, я чертовски занят. Ты извини, дружище, но лучше заходи в какой-нибудь другой раз. Хорошо?
Глаза его сузились.
— Всегда ты так, Ким… С тобой играть стало неинтересно, ты все время говоришь — в другой раз. А я только хотел тихонечко посидеть и видик посмотреть, и все. А ты…
Я представил себе муку ожидания, нервную дрожь, вызываемую каждым телефонным звонком, подумал о том, что, в конце концов, Пашку можно будет выставить в любую минуту, и сказал:
— Ладно уж, фельдмаршал. Заходите. Только так: мне могут позвонить, и я должен буду быстро уйти. Тогда уж без обид, договорились?
— О'кей, — солидно ответил Пашка и шмыгнул в комнату.
Он с разбегу плюхнулся на колени перед шкафчиком, где стоят у меня видеокассеты, и зашарил в них, выбирая, что же посмотреть на этот раз. Пашка пересмотрел практически все мои фильмы, кроме, может быть, «Калигулы» и «9 1/2 недель», а поскольку я своей видеотекой не занимаюсь, то дилемма, стоящая перед ним, обычно сводится к выбору между фильмом, который он видел уже три раза, и фильмом, который он видел только дважды.
— Ну-с, фельдмаршал, что будем смотреть?
Он пыхтел, как ослик старины Буридана, разрывающийся между двумя копнами сена. Я хладнокровно наблюдал за его мучениями. Наконец он решился и сказал:
— Мультики, там, где про розовую пантеру!
Я хмыкнул и поставил кассету. Пауль залез с ногами в кресло и победно посмотрел на меня.
— Что будем пить? — спросил я.
Это ритуал. Он потер переносицу (жест, от которого я избавился полгода назад) и глубокомысленно изрек:
— Коктейль-оранж.
Это значит — апельсиновый сок. Я прошел на кухню, налил ему в высокий стакан апельсинового сока и бросил два куска льда. Подумал немного и налил себе то же самое.
— Прошу вас, сэр, — сказал я, протягивая ему бокал. Он внезапно улыбнулся совершенно нормальной детской улыбкой и неразборчиво пробурчал что-то вроде «спасибо». Иногда мне кажется, что если бы у меня был сын, то я хотел бы, чтобы он был похож на Пашку.
Я отхлебнул большой глоток сока, вынес телефон на кухню и набрал номер Наташкиной тетки. Номер не отвечал, и я с некоторым опозданием сообразил, что тетка, очевидно, ушла на работу.
На всякий случай я позвонил ДД, но, как и следовало ожидать, Дарий трубку не снял.
Я вернулся в комнату, сел в кресло и, сжимая в руке бокал, заставил себя смотреть на развеселые приключения розовой пантеры.
В 10.45 зазвонил телефон. Я рванулся к нему и расплескал остаток сока.
— Алло, — сказал в трубке смутно знакомый женский голос. — Ким, это ты?
— Алло! — заорал я. — Наташа! Наташа, я тебя слушаю, где ты?
В трубке замолчали. Потом раздалось покашливание и тот же голос обиженно проговорил:
— Я не Наташа. Это Настя, Ким, я звонила тебе два дня назад, ты был занят…
— Я и сейчас занят, Настя, — зло рявкнул я и бросил трубку.
— Дура, — бормотал я, возвращаясь в комнату, — дура несчастная…
— Ким, — спросил Пауль, высовываясь из кресла. — А где Наташа?
— Хотел бы я знать, — буркнул я, успокаиваясь. — Смотри вон мультики лучше…
Но Пашку не так-то просто сбить с мысли.
— Она от тебя ушла? — спросил он.
— Пашка, я тебя убью, — пригрозил я. — Смотри видик и молчи.
Но он уже вылез из кресла.
— Ушла, да?
Я встал, молча взял его за подмышки и вынес в прихожую. Пока я возился с замком, он заплакал — даже, скорее, не заплакал, а тихонечко завыл, и мне неожиданно стало жаль его и досадно за себя. Я сел на корточки и сказал ему:
— Она не ушла, Пашка. Ее украли.
Он моментально перестал выть. Сузившиеся обиженные глаза удивленно расширились. Пашка жадно сглотнул.
— Пришельцы?
— Нет, — сказал я, остро чувствуя абсурдность происходящего. — Не пришельцы.
Минут за десять я все ему рассказал. Упрощенно, разумеется, опуская многие детали и вообще стараясь, чтобы вся эта история выглядела сказкой. Он завороженно слушал, напрочь забыв о скачущей в соседней комнате розовой пантере.
— И он ее не отпустил? — спросил Пашка, когда я закончил рассказывать. Я покачал головой.
— Не знаю, Пауль. Я нашел только Диму… ну, Индиану Джонса. Надеюсь, что он отпустил Наташу, — ну зачем она ему? Ему же Чаша была нужна…
— Ким, — сказал Пашка, — ты говорил, он бессмертный?
Я уныло кивнул. Пашка поскреб переносицу.
— А помнишь, в фильме «Большой переполох в маленьком Китае» тоже были бессмертные?
Я машинально кивнул.
— И им для бессмертия нужна была кровь зеленоглазой девушки. Я смотрел — у Наташи глаза зеленые…
— Что? — заорал я, вскакивая. — Что ты сказал?
Он испугался и снова захныкал. Я схватил его за маленькие ручки.
— Подожди, не реви, я не сержусь… Что ты сказал про бессмертных?
— Ну, ты не помнишь, что ли, Ким, — хныкал Пашка, — там был волшебник, в таком зале со статуями… Ему, чтобы не умереть, нужна была кровь девушки с зелеными глазами, а у той девушки как раз глаза были зеленые, в аэропорту… Ну, мы же вместе смотрели, Ким…
— Стоп, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123