Направо,
налево... Все стараются быстрей проскочить, ускользнуть от Хрюшиных крепких
лапок, но не тут-то было! Хрюша редко промахивается. Иногда возражает Макс, он
встает на задние лапы и беспорядочно машет передними, он возмущен... Но Хрюша
бьет ловко и точно, а на Макса напирают те, кому попасть на кухню важней, чем
восстанавливать справедливость; они безжалостно пинают Макса, и он, наконец,
сдается, увлекаемый потоком. Вбежав в просторное помещение все тут же забывают
про Хрюшин порядок и бросаются к еде.
Здесь, несмотря на роль хозяина и распорядителя, Хрюша почему-то оказывается
последним. Как дело доходит до мисок с едой, - он сзади всех, беспомощно бегает
за широкими спинами и кричит. Его никто не обижает из больших котов, просто
тихонько, незаметно оттесняют: ты наш, но не лезь в серьезную компанию. В мелких
стычках ему дают возможность отвести душу, и терпят оплеухи на кухне, но как
дело серьезней, его словно и нет! Это страшно возмущает его, он бежит за
поддержкой ко мне, у него обиженный вид, курносый носик наморщен... Он сидит на
коленях, бьет обрубком хвоста направо и налево и недовольно ворчит. Я глажу его
и успокаиваю - "ничего, Хрюша, еще найдется кошка, которая тебя оценит... "
Алиса любит его и жалеет, облизывает, когда Хрюша позволяет ей; если он сильно
раздражен, то может и оплеуху залепить. Она только потрясет головой и не
ответит, хотя может хлестнуть незнакомого кота, есть еще сила у старой кошки.
Хрюша для нее сынок-неудачник, хотя, может, вовсе не ее сын.
Хрюша начал наводить порядок недавно. Раньше он молча возмущался суетой и шумом
в его владениях, а теперь приступил к делу. С детства на улице ему приходилось
хуже всех, его профиль вызывал недоумение даже у видавших виды - маленький, но
не котенок, хвост вроде бы есть, но очень уж короток... и ведет себя странно -
бегает, кричит и говорит на особенном языке. Тогда еще главным был Вася, большой
серый кот с белыми щеками. Вася бросался на Хрюшу без предупреждения, молча, и
загонял в какую-нибудь щель. Поворачивался и уходил, и на морде у него было
что-то вроде насмешки. Он забавлялся! А бедный Хрюша мчался во весь дух от Васи,
жалобно визжа, выпучив глазенки, и за ним стелилось, блестело на солнце полной
радугой облако мокрой пыли... До ночи просидев в душной щели, он выползал
наружу... или не выползал, я находил его по жалобным стонам под балконами
первого этажа, в узких щелях, среди битого стекла и всякого мусора, и долго
упрашивал выбраться ко мне... Это продолжалось месяцами. И вдруг в один из дней
Вася, коротко глянув на Хрюшу, отвернулся. Ему стало скучно... но главное, он
признал, что существует такой странный кот, имеет право быть, и не какой-нибудь
чужой, а наш, значит нужно защищать его от пришельцев так же, как других своих.
Вася был насмешлив, но справедлив... Вырос Хрюша, стал быстрей и ловчей старого
Васи, но до сих пор, как увидит, останавливается, и осторожно обходит стороной.
А Васе не до него, он занят своею жизнью; как всякой сильной личности, коту или
человеку, все равно, ему тяжело стареть, но иногда я вижу все тот же короткий
взгляд, и мне чудится усмешка на его изрытой оспинами и шрамами физиономии.
Что же касается Серого, то когда он появляется, в первый момент на роже глубокое
смирение и сладость. Главное, чтобы я его не замечал. Я и не замечаю, но
стараюсь все же отпихнуть к отдельной миске, подливаю побольше супа, только бы
не лез в общую кучу. Его щербатая физиономия вызывает оторопь у всех, знающих о
его бесчинствах внизу. Там лучше не попадайся Серому... А на кухне главный я, и
не допущу драк.
Если еда вкусна, то раздается рычание и чавкание, все заняты у мисок, только
Алиса, слегка поклевав, садится в сторонке и смотрит на толпу черных и серых. У
нее почти нет голоса, зато звуки, которые она произносит с закрытым ртом,
мелодичны и разнообразны, так она созывает котят. И все это стадо считает своими
котятами, каким-то чудом выросшими и сохранившимися. Они, действительно, выжили
чудом, и каждый, если б помнил и хотел, рассказал бы довольно печальную историю.
Но они не расскажут, для этого есть я, не совсем кот. Безопасность, еда и тепло
- вот что им нужно от меня. Лучше всего с едой, хотя и плохо. Хуже с теплом, в
подвале теплые трубы... полутеплые... а дома наши батареи еще холоднее труб,
зато есть я, еще одна печка... Еще хуже с безопасностью. Каждый год у нас
потери. Они вольные ребята, но за свободу платят щедро. В этом году Шурик...
Люди спрашивают - "это ваши?" Непонимание! Они не могут быть мои, они со мной.
Мы помогаем друг другу жить. Они имеют право на дом и землю вокруг него, тем
более, на подвалы.
А вот Клауса и Стива сегодня нет, и это меня беспокоит. Иду искать.
11. Стив.
Темно, камень, земляной пол, кое-где капает вода, шорохи... Тому, кто не знает
подвал, нужен фонарик, а я по звуку скажу, кто идет, по тени, и в темноте мне
спокойней и легче, я знаю, что мои в безопасности. Со временем я не стал видеть
лучше, зато чувствую острей, и, думаю, стал ближе к котам, чем к людям. А люди
сюда просто так не ходят, заглядывают сантехники по службе, а если застаю
других, то с недобрыми намерениями, это точно. Лучшее, что они могут - кучу
наложить, а потом обвинить котов, хуже, если их волнует мех. Дети - их
интересует, что внутри у кота... И потому мне никогда нет покоя.
Зову своих длинным свистящим звуком - "с-с-с-с-с..." Какая-то тень, мягкий
прыжок, и появляется длинный совершенно черный кот, никакой тебе желтизны и
коричневых пятен. Стив. Смотрю, не хромает ли он, я каждый раз смотрю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48