Ведь, вытягивая слова на бумагу, я всматриваюсь в себя. Такое чувство... будто пришел домой. Конечно, ведь я всегда всматривался в себя, это было моим естественным состоянием. Не имеющим выхода, бессловесным, нерассуждающим... И я страдал оттого, что другие мои интересы оказались в стороне от этого особого сосредоточенного и блаженного состояния, которое я всегда так ценил, и охранял. Я не могу сказать, как оно связано с моей прозой, картинами, но чувствую, что связь есть, и мне спокойно.
Вот я смотрю на себя в зеркало. Я не могу сказать, что нравлюсь себе. Бывает, что и не нравлюсь. Но это ничего не значит... потому что страшно мало сказано. Ведь это - я! Единственное, что имею прочно и навсегда, пока жив. Все свое я ношу в себе... или с собой, как носят руку - не замечая. Тут никакие эпитеты не помогут, смешно ведь, к примеру, сказать, что я страшно люблю свою руку. Это просто моя рука. Точно так же с моей сосредоточенностью - это часть меня. Долгое время я старался от нее избавиться, считая своим недостатком. Вся моя дальнейшая, после юности, жизнь состояла из попыток вырваться, сбежать, уйти от постоянного утомляющего внимания к себе - в профессию, жизнь, дело. Я пробовал разные дела, способы жизни... И в конце концов нашел какое-то равновесие.
Проза заполнила паузы, то пропадавшее впустую, как я считал, время, когда я ходил из угла в угол и маялся - "нечего рисовать!" Это "нечего" время от времени посещало меня, в первые годы редко, потом все чаще. Странное чувство. Просыпаешься после вчерашнего, полного живописью дня иногда десяток небольших картинок, сделанных без сомнений, без усилий, в радостном оживлении... Встаешь и чувствуешь - ну, просто ничего интересного! Все, что вчера казалось чудом, теперь бесформенно, вяло, серо и скучно, невыносимо скучно... Со временем я понял, что это "нечего рисовать" содержит в себе довольно много причин. Внешнее впечатление или внутренний стимул, или и то и другое, должны быть достаточно сильны, чтобы насытить вещь, всю, целиком, своим состоянием, так, чтобы хватило. Речь идет, конечно, не о "сюжете". Должно хватить силы и определенности состояния - его ЦЕЛЬНОСТИ. Тогда из любой кляксы можно вытащить ВЕЩЬ.
В сущности я уже давно писал прозу. Я относился к писанию статей, как к литературной работе: держа в голове весь материал, уже не интересовался вопросом, так ли все не самом деле. Мне было важней всего ясно, выразительно написать, а это уже литература, пусть ограниченная узкими рамками специальности. В молодости я прочел много хороших книг, по совету матери, и, наверное, это тоже сказалось. Я не говорю о "способностях", не люблю эти разговоры. В России ими часто оправдывают лень - "что поделаешь, способностей нет..."
Творчество требует, конечно, определенного склада личности, но это очень глубинные качества и выглядят они вовсе не так, как те "данные", которые обычно имеют в виду. Требующиеся для творчества способности... а. может, лучше сказать - требующие творчества?.. это вовсе не умение говорить и писать слова или схватывать точные пропорции предметов. Совершенно иное. В первую очередь, особое отношение к реальности, когда человек не бросается переделывать внешний мир, а устраивает его в своей голове так, как ему хочется. Это одинаково и для прозы, и для музыки, и для живописи, а свойства языка, на котором все происходит, дело даже не второе, хотя, может, и не десятое.
Когда есть такой импульс, то дальше важны повышенная чувствительность, обостренная восприимчивость. Необходимо усиление, без него ничего путного не получится. Чтобы вместить свое состояние в тесные закрытые рамки формы, требуется его собрать, а значит - усилить. Для этого важно, чтобы не было физиологической грубости, тупости, нечувствительности, которые не преодолеть. Тупость ощущений присуща многим образованным людям, здоровым и уравновешенным, которые в обыденной жизни производят хорошее впечатление: они спокойны и устойчивы, не слишком чувствительны к уколам, обидам, редко выходят из себя... Далее, необходимы чувства меры и ритма, которые связаны с более древними и простыми чувствами - осязанием, чувством тяжести, ощущением положения тела в пространстве...
Но все эти разговоры уже выходят за пределы моего замысла.
13
Шло время, и мои счеты с наукой забывались. Мне все меньше хотелось разбираться в этих застарелых недоразумениях. Стали возникать другие, более серьезные вопросы, и не находили ответа. Когда я думал о своей жизни, меня охватывал ужас: я только и делал, что пробовал, блуждал, ошибался, поступая сознательно, - и поступал безошибочно, не рассуждая... Словно только пробовал жить. И вот моя "первая проба" истрачена. Оказалось, не черновик, а жизнь я потратил на поиски, как будто рассчитывал на вечность! Почему я так жил? Наука - не наука... не в этом, конечно, дело. Вместо науки могли быть другие увлечения. И они были - книги, еда, любовь... просто наука дольше и сильней меня мучила и увлекала. Почему я выбрал такой странный способ проиграться вчистую? Какие-такие мои черты, решения вызвали из небытия именно эту жизнь, этот "путь"?..
И я снова решил попытаться - написать вторую вещь. Я хотел написать ее спокойно и холодно, как Моэм свои "Итоги" - слегка отстраненно. Но скоро почувствовал, что теряю спокойствие. Тогда, чтобы отстраниться от событий, я выдумал двух героев - юношу и старика. Несмотря на слегка фантастичный, несерьезный, может, гротесковый характер вещи, герои все же похожи на меня: старый такой, каким я мог бы, наверное, стать, если б захватил более жестокое время, а молодой... тоже какие-то варианты моей жизни, что-то усилено, что-то опущено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62