Среди поля, на краю болота башня, в ней картинки, не нужные никому... Нет, не верну ничего!..
-У вас долги?
Он вздохнул:
-Выше головы, смотри, какую махину отгрохал... Знаешь, давай перейдем на "ты", легче будет.
Я не люблю тыкания, больше всего меня устраивает старая лениградская манера - по имени - и "вы". Но согласился, стало жаль его. Все у него не так, как мне казалось с расстояния. Громкого успеха не ожидал, но думал работает... А он занялся черт знает чем, решил строить мавзолей себе и жене бездарной!.. Учился у дураков, потерял лицо... Вот где потерял, а он по сломанному носу скучает.
Но спорить не хотел, чувствовал, что виноват перед ним - вовремя не вспомнил, а теперь без правды не помочь. Опыт жизни - помогай молча и незаметно, а правда... она последнее средство.
-Послушай мой совет, не обижайся, - брось все это, картины оставь теще, а сам удирай отсюда... да хоть в Россию, у нас тебя смотрят, хвалят... Богатой жизни не жди, зато есть еще люди. Здесь потонешь в провинциальном болоте. Отдай за долги землю, строение это, отбейся и беги, иначе заклюют. Идея с музеем хороша, но одному человеку не под силу.
- Вот добью крышу... иначе все пропадет.
Он ничего не слышит. Какой музей, силосная башня в поле... мхом зарастет...
-Пусть хотя бы сто лет простоит, все равно музей! Мои картины - и ее, еще возьму нескольких, их тоже не хотят, интересные ребята. Ну, а посадят за долги... возьму карандашик, спокойно там порисую, может, что-нибудь придумаю... - он захохотал.
Хоть бы тебя посадили, каюсь, подумал...
***
Потом он, уже серьезно, говорит:
- А я надеялся, ты купишь все... землю, здание... И я отдам долги.
-Сколько?
-Около миллиона.
Я покачал головой, огромные деньги!.. Такие долги я покрыть не в силах.
Он вздохнул:
- Значит, пропал...
-Ты не пропал, если бросишь эту затею. Еще раз говорю - беги отсюда. Опишут твою землю, дом... покроешь долг. Уезжай, возьмись, пиши картины, у тебя получалось!
- Вот дострою музей...
Я пожал плечами, он ничего не понимал.
-Попробуй еще лица, - сказал ему. - Напиши мой портрет, я куплю.
Когда художник ставит задачу на пределе умения, он неизбежно возвращается к основам, которые хорошо знает. И я подумал, что именно через портреты он мог бы вернуться к тому, что потерял.
- Давай, на днях, как освобожусь... - он без особого желания согласился.
***
Но я уже сомневался, сможет ли он вернуться...
Под утро мы расстались, условились днем вместе поехать в городок.
Спал я долго. Очнулся, он тормошил меня, сидя на краю кровати.
- Айда?..
Собрались быстро, но потом долго ждали автобуса, который огибает озеро, идет до турбазы и возвращается. В сумке у Мигеля звенели бутылочки из-под кетчупа, в них темно-коричневая масса.
- Продаю в нескольких точках, в парикмахерской, в салоне красоты, у городской бани, я везде акционер.
Мы зашли в парикмахерскую, он, не глядя на теток у столиков с клиентами, проходит в заднюю комнатку, я за ним. Он покрутился - никого, выглянул, сварливым голосом спросил "где Алекс?", не получив ответа, поставил несколько бутылочек на стол и вышел. На улице говорит - "это мое заведение, я вложил". Точно также мы обошли еще несколько "салонов красоты", там он нашел тех, кого искал, всучил им целебную грязь, громко смеялся, хлопал всех по плечу, хвастался своей медициной, лечебной баней и процедурами... действием грязей - "колоссальный эффект!.."
Ехали обратно в темноте, автобус старенький, дребезжит по гравию, камешки под фарами светятся... Несмотря на пустой неприятный день, мне стало хорошо, давно не вылезал из большого города. Дом, клиника, мастерские... и так несколько лет без перерыва... Автобус качает, в нем мы да несколько пьяненьких стариков из рыбацкого поселка, поют по-русски - "Чтобы с боем взять Приморье..."
Мигель сидел впереди, обернулся, лицо сияет:
- Понимаешь - помогает, одолели даже псориаз и аллергические сыпи!..
И, подмигнув, добавил:
- Главное - помогать людям...
***
Кто же спорит... помогать...
Но мне неудобно и неприятно рассказывать многие подробности того дня, унизительные для него или смешные... они доказывали его неприспособленность к делу, которое он взял на себя. Мелкое мошенничество он воспринимал как веселую игру. Когда дело касается денег, лучше не шутить, люди с истовой серьезностью относятся к этим бумажкам, их опасно злить. Я гораздо лучше его разбирался в практических делах, и видел, что он долго не продержится.
Вернулись поздно, оба устали. К концу пути он умолк, веселость как рукой сняло... мрачен, неразговорчив... Видимо постоянные улыбки да порхание с грязью его утомили, не так уж просто давались. Поели и тут же завалились спать.
А утром следующего дня его все не было... Я решил стукнуть к нему, дверь отворилась от толчка. Он лежал поперек кровати, в сущности даже не лежал, ноги стояли на полу. Видимо, сон застал его врасплох, он даже не успел снять штаны, они были полуспущены, виднелись грязноватые белые трусы в красный горошек. Я нагнулся, он дышал тяжело и неровно. Что за черт?.. На столике разорванная упаковка. Седуксен. В ней могло быть до десяти таблеток, доза не опасная, но чувствительная.
Часа два я приводил его в чувство, отпаивал... Оставим подробности за кадром, довольно противно это выглядело, и я вспомнил студенческие годы, когда приходилось подрабатывать на скорой помощи.
Первые его слова были - " зачем ты меня спас?"
Он был безутешен:
- Мариночка... как она умирала... мучительно, долго... сам понимаешь рак... И все, все пошло насмарку, моя живопись кончилась, вот, торгую грязью, докатился...
Он не хотел травиться, я был уверен. Взял горсть таблеток да высыпал в рот, чтобы поскорей уснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30