Хотя, конечно, леди Розанда не выставляла напоказ обнаженные груди.
На третье утро по всему городу был расклеен отзыв Вомистритуса. Он был полон восхвалений в адрес спектакля и всех его участников. Если его суждения и могли быть названы предвзятыми, заметил Раунснуф за завтраком, состоявшим из горячего мятного отвара и яичницы на свином сале, то это преувеличенная похвала в адрес Сашаны.
- Она, конечно, великолепна, - бормотал он, жуя очередной кусок. - Но не настолько же!
Так что для всех было немалым сюрпризом, когда на четвертое утро после премьеры леди Сашана явилась в театр в сопровождении своих слуг-телохранителей и объявила, что намерена любой ценой убить родственника императора.
- Бедное мое дитя! - воскликнул Фелтерин, пододвигая ей стул. Он заметил, что лицо у Сашаны в синяках. - Ради бога, что случилось?
Леди Сашана положила руки на стол и стиснула кулаки, пытаясь заговорить. Но она задыхалась, и чувства, отражавшиеся у нее на лице, были слишком сложными и запутанными, чтобы их высказать. Фелтерин посмотрел на телохранителей и отметил, что они тоже в синяках. А также в ссадинах и царапинах. Более того, все они опускали глаза, не желая встречаться взглядом с Фелтерином, и щеки их горели от стыда.
- Он... - начала Сашана, но снова задохнулась.
Глиссельранд зашла на кухню, увидела Сашану и немедленно сунула ей чашку горячего отвара. Следом за Глиссельранд вошла Миртис и застыла в дверях. Лицо ее сделалось профессионально бесстрастным.
Сашана отпила отвар, закашлялась, потом попыталась начать снова.
- Вчера вечером, после представления, я получила записку от Вомистритуса. Там говорилось, что он устраивает небольшой званый ужин и просит меня присутствовать. После всех комплиментов, которых он наговорил насчет премьеры и моего выступления, я решила, что надо пойти.
- В такой час? - переспросила Глиссельранд. - В Санктуарии?!
Сашана грустно улыбнулась.
- Я, может, и дура, но не до такой же степени! Со мной были телохранители - поскольку ходить по улицам без них в такой час было бы небезопасно. Вомистритус сам встретил меня в дверях и даже обрадовался, увидев моих телохранителей. Он приказал слугам дать им мяса и вина, а сам провел меня наверх, в комнату, где должен был проходить званый ужин.
Она еще раз отхлебнула из чашки.
- Я увидела, что стол накрыт на двоих, и мне сразу все стало ясно. Я повернулась, чтобы уйти, но дверь оказалась запертой снаружи. Я потребовала, чтобы дверь открыли, но он только рассмеялся. Тогда я вспомнила ваши уроки и громко позвала своих слуг, но все напрасно. Вомистритус подошел к столу, сед и принялся за еду. Он вел себя так, словно все уже решено. А потом этот пудинг-переросток обнаглел настолько, что принялся декламировать ваш монолог, господин Фелтерин, из второго действия "Падающей звезды"!
- "Люди зовут меня злым, но не знают Всей глубины моих грешных желаний..." - начал Фелтерин.
- Да, именно этот! - оборвала его Сашана. - Представляете? И читал его он - хуже некуда! Ну, мне ничего не оставалось, как подхватить ответную реплику и подойти к столу. Но Вомистритус все предусмотрел. На столе не было ни одного ножа. Все блюда нужно было брать руками, и выглядели они отнюдь не аппетитно.
- Мог бы приготовить и более приличный ужин, - проворчала Глиссельранд.
- Да критик не видит разницы, - отозвался Раунснуф.
- Я сказала, что скорее пересплю с прокаженным, - продолжила Сашана ровным голосом. Потом горько рассмеялась. - Могла бы и догадаться, что грубость только подстегнет его! Он встал из-за стола и двинулся ко мне, совсем как в пьесе. Но он не учел моих регулярных занятий борьбой и не знал, что я всегда ношу за повязкой нож. Я полоснула его по горлу, и, великие боги, он должен был упасть мертвым!
Ее зеленые глаза горели мрачным адским огнем.
- А дальше? - спросил Фелтерин, который по привычке и складу характера был не только прекрасным актером, но и превосходным слушателем.
- Попасть-то я попала, но его спасли складки жира! Он закричал, кровь хлестала вовсю, но мой нож не достал до вены. Тут же вбежали его слуги и схватили меня. Полагаю, что не один из них недосчитался пальцев, но их было слишком много и они сбили меня с ног. Дальше было еще хуже.
Она помолчала.
- Он перевязал горло, его глаза покраснели еще больше.
Потом его слуги привели моих телохранителей, связанных и избитых. Их заставили смотреть, как он...
Сашана замолчала, на ее лице отразилась смесь гнева, отчаяния и ужаса. Один из ее слуг зарыдал.
- Он... Он прочел еще один кусок из пьесы, - наконец вымолвила она. "Люблю я укрощать тигрицу в битве..."
В комнате воцарилась зловещая тишина. Потом раздался голос Миртис:
- Он изнасиловал тебя.
Сашана только и ждала этих слов.
- Да, эта тварь меня изнасиловал! - закричала она, вскакивая на ноги, с кинжалом в руках. Чашка со звоном ударилась о противоположную стену и разлетелась на кусочки. - Я убью его!
Из всех присутствующих только Миртис сохранила способность двигаться. Остальных сковал ледяной ужас и невыразимый гнев. Мадам подошла к Сашане и обняла ее. Девушка наконец смогла дать волю слезам.
Вскоре Сашана успокоилась и прошептала, уткнувшись в грудь Миртис:
- Я убью его.
- Нет, дитя мое, - ответила Миртис. - Ты не убьешь его.
Если он умрет, то избегнет наказания, а ты до конца жизни будешь страдать.
- Не понимаю, - сказала Сашана.
- Я говорю о справедливости, - ответила мадам. - Он не забрал твою жизнь, значит, его смерть - неравнозначное наказание. Мы должны воздать ему по заслугам. Отыскать способ, как заставить его почувствовать то, что чувствуешь ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91