Красивый, с еле заметными разводами и переливами. Он не продавался. Его держал в руках старик — древний, как, наверное, весь этот мир, полный призраков и чудес. Жутковатый старик, с глазами пустыми, как у привидения. Он смотрел на сумеречное небо и играл — тихо, грустно. Играл «Зеленые рукава» — и Тоник впервые услышал давно знакомую мелодию в этом мире. Музыка неслась к небу — светлая, печальная и сказочная… к чужому небу чужого мира — где по таким вот улочкам бродят феи и колдуны, а не призраки. Нет, призраки там тоже бродят. Они больше не опасны для Тоника. Он не видит, но чувствует, как под эту чудесную музыку исчезает, растворяется его проклятие. Без всякого повода, без усилий…
Альт звучал удивительно, чисто и правдиво — такой звук не мог обманывать… Дрожащей рукой Тоник достал деньги — пригоршней, не считая, — и положил в карман длинного плаща старика. Музыка заканчивалась — но он не хотел услышать ее конец. Отступил на шаг, собираясь уходить…
— Хочешь купить?!
Тоник с трудом стряхнул с себя наваждение:
— А продается?
— А то бы я спрашивал, — беззубо усмехнулся старик.
— Сколько?
— За тысячу отдам, — ответил он почти шепотом. — За тысячу, если достанется он человеку, который достоин этого инструмента.
Тонику вдруг стало необыкновенно спокойно. Он улыбнулся и достал деньги:
— Конечно! Он достанется именно такому человеку.
— Убери свои бумажки. Ты уже дал гораздо больше.
Старик протянул ему альт. Тоник робко взял его — теплый еще, словно живой. Другой рукой осторожно, как бабочку, принял смычок. Бывший владелец заботливо ослабил волос. Тоник подумал, что какой-то необыкновенный, прекрасный вечер сегодня! Он подарит этот альт Нике… просто так, чтобы она, наконец, почувствовала себя счастливой. Ей не надо быть спасателем, несмотря на ее талант, не надо — он заставил себя прямо взглянуть этому факту в глаза — убивать себе подобных. Но она никогда не будет счастливой без музыки.
Он хотел поблагодарить старика, но вдруг понял, что ниша, в которой он сидел, опустела. Дед ушел — а Тоник даже не запомнил его лица.
Вокруг гуляли неторопливые люди. Они ничего не опасались, не прятались по освещенным местам. Они улыбались ему, как знакомому. Что-то было еще в этом мире, чего он решительно не понимал…
А в клубе его ждет Ника. Сидит, поди, на мостках, болтает ногами в воде. Рядом вертится Серега и смешит ее анекдотами, пытаясь заново завоевать ее расположение.
Серега в очередной раз ударился в авантюры: угнал вчера чужую лодку, явился уже под вечер, с трудом успокоил разъяренного хозяина, поимел немалые неприятности… потом с горящими глазами рассказывал им про баррантиду. Ника и Тоник слушали его, переглядывались и улыбались в темноте. Они, как живого, видели перед собой Серегу-двойника: как он радостно потирает руки и ухмыляется, глядя вслед фигуре на «казанке»: здорово удалось его провести… Сереге-двойнику хорошо там, где он есть, и вовсе не хочется умирать.
А вдруг это он прав, а они с Никой ошибаются?!
Тогда бы они ничем не отличались от других призраков и не застыли бы в своем странном положении между жизнью и смертью. Тогда бы призраков не было так много: люди избегают Ладожского озера — и они бы не стремились убивать. Тогда бы все было по-другому. Но дорога назад для них все равно закрыта.
«Я — особенный», — радовался Серега. Все они особенные. Другие, умирая, возвращаются привидениями в родной город — а призрак Сергея остался на Ладоге, дав ему еще один шанс начать жизнь заново. Призрак Ники путешествует сейчас на полузатопленной ржавой «казанке», а призрак Тоника научил его выживать в чужом мире… но сами они остаются живыми. Почти живыми.
Между прочим, в этом есть множество преимуществ. Они будут счастливыми в чужом мире. У них все получится. Уже получается.
Сергей просто еще не знал, что умирает…
Тоник прошел в ворота яхт-клуба и увидел, что все происходит именно так, как представлялось. Ника и Сергей обернулись ему навстречу.
— Мы хотим выйти погулять ночью. Посмотреть на «Прибалтийскую» с воды. Тебя вот только ждали.
Он улыбнулся, пряча альт за спиной:
— Хорошо, что дождались.
Под свежим ветром яхта вышла на фарватер и уверенно побежала прочь. Тоник еще раз невольно поразился мастерству Сергея, ведущего «Иллюзию» в темноте по неосвещенному фарватеру, на котором и знаков-то нет. Но Ника не обращала внимания на Серегу, она сидела рядом с Тоником, прижималась к нему теплым плечом и держала его ладонь двумя руками. «Мы — вместе…» — радостно подумал он. В душе продолжался праздник, голову кружило беспричинное счастье. Сейчас он даже готов был забыть про Сергея — хотя больше всего хотел выгрузить его за борт: берег вроде недалеко…
А потом было безграничное небо и стальные непрозрачные волны, отражающие оранжевые городские огни. Огромная «Прибалтийская» вздымалась над берегом темной развалиной, и в ее окнах плясали голубые огни. «Привидения», — восторженно пробормотала Ника. И тогда Тоник достал альт:
— Сыграй им что-нибудь на своей новой игрушке. И нам заодно.
Она сначала просто онемела от удивления. Потом робко взяла его в руки:
— Это ты мне принес?!
— Тебе, конечно. Только не вздумай отказываться.
— Не буду… — ошарашенно пробормотала она. Повертела колки, взмахнула смычком — и заиграла.
Музыка далеко разносилась над водой. В окнах разрушенной гостиницы плясали огни.
«И этот нереальный, прекрасный, заброшенный и полный сюрпризов мир — мой!» Так думал сейчас каждый из них на застывшей посреди Галерного фарватера яхте, похожей на четвертьтонник, с выразительным названием «Иллюзия».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97