– Про Манса? Вель умоляла короля пощадить его. Она говорила, что выйдет замуж за кого-нибудь из поклонщиков и не тронет его и пальцем, только бы Мансу сохранили жизнь. А этого Костяного Лорда пощадят. Крастер поклялся, что убьёт его, если тот хоть раз покажется у нашего дома. Манс за всю жизнь не сделал и половины того зла, что совершил Костяной Лорд.
«Да, Манс всего лишь повёл армию против королевства, которое когда-то поклялся защищать».
– Манс принес нашу присягу, Лилли. Потом он сменил свой плащ, женился на Далле и объявил себя Королем-за-Стеной. Сейчас его жизнь в руках короля. Но мы говорим не о нём, а о его сыне. Сыне Даллы.
– О малыше? – её голос задрожал. – Но он не нарушал присяги, м’лорд. Он только спит, плачет и сосёт молоко, только и всего. Он никому не причинял вреда. Не дайте его сжечь! Спасите его, пожалуйста!
– Только ты можешь это сделать, Лилли, – и Джон объяснил ей, как.
Другая женщина на её месте завизжала бы, обругала его, прокляла всеми семью преисподними. Другая в ярости кинулась бы на него с кулаками, дала пощёчину, попыталась бы выцарапать глаза. Другая крикнула бы ему в лицо, что не подчинится.
Лилли же только помотала головой:
– Нет! Прошу вас, нет!
Ворон услышал это и тоже каркнул:
– Нет!
– Если откажешься, ребёнка сожгут. Не завтра и не послезавтра... но рано или поздно Мелисандре понадобится пробудить дракона, поднять ветер или сотворить ещё какие-то чары, для которых нужна королевская кровь. От Манса к тому времени останутся только кости да пепел, так что она потребует сжечь его сына, и Станнис ей не откажет. Если ты не увезешь ребенка, она сожжёт его.
– Я уеду, – сказала Лилли, – я заберу его, я заберу обоих – малыша Даллы и своего.
Слезы катились у неё из глаз. Если бы они не блестели в свете свечи, Джон так бы и не понял, что она плачет.
«Жены Крастера, наверное, научили своих дочерей плакать только в подушку. Может быть, они уходили куда-нибудь выплакаться – подальше от крастеровых кулаков».
Джон сжал правую руку в кулак.
– Заберёшь обоих, и люди королевы погонятся за тобой и приведут обратно. Мальчика сожгут... и тебя вместе с ним.
«Если я буду её успокаивать, она подумает, что слезами можно меня пронять. Ей придется понять, что я не отступлюсь».
– Ты заберешь только одного ребенка, и это будет сын Даллы.
– Мать не может бросить сына, а если бросит – будет проклята навеки. Только не сына. Мы спасли его вместе с Сэмом. Пожалуйста, прошу вас, м’лорд! Мы спасли его от мороза.
– Говорят, смерть от холода почти безболезненна. Огонь же... Лилли, ты видишь свечу?
Она посмотрела на пламя.
– Да.
– Поднеси руку к огню. Дотронься до него.
Ее большие карие глаза сделались еще больше. Она не сдвинулась с места.
– Сделай это.
«Убей мальчишку».
– Давай.
Затрепетав, девушка протянула вперед руку – гораздо выше дрожащего огонька свечи.
– Ниже. Пусть он тебя поцелует.
Она опустила руку – на дюйм, потом еще на один. Когда пламя лизнуло ее кожу, Лилли отдернула руку и захныкала.
– Смерть от огня ужасна. Далла умерла, дав жизнь этому ребенку, но ты его выкормила и вынянчила. Ты спасла собственного сына ото льда, теперь спаси её сына от пламени.
– Но они же сожгут моего малыша. Красная женщина – если ей не достанется сын Даллы, она сожжет моего.
– Твой сын не королевской крови. Мелисандра ничего не добьётся, предав его огню. Станнису надо, чтобы одичалые воевали на его стороне – он не сожжёт невинного младенца без причины. С твоим ребенком все будет хорошо. Я найду ему кормилицу, и его воспитают в Черном Замке, здесь, под моей защитой. Он научится охотиться и ездить верхом, владеть мечом, топором и луком. Я даже прослежу, чтобы его научили читать и писать, – Сэму бы это понравилось. – Когда он вырастет, я расскажу ему, кто он, и отпущу на все четыре стороны – искать тебя, если он того пожелает.
– Вы сделаете из него ворону, – она утёрла слезы тыльной стороной маленькой белой руки. – Я не хочу. Не хочу.
«Убей мальчишку», – подумал Джон.
– Нет. Ты это сделаешь, иначе – я обещаю – в тот день, когда они сожгут ребенка Даллы, умрёт и твой сын.
– Умрёт, – каркнул ворон Старого Медведя, – умрёт, умрёт, умрёт.
Лилли сгорбилась и съёжилась на стуле, уставившись на пламя свечи; на её глазах блестели слезы. Наконец Джон сказал:
– Можешь идти. Никому об этом не рассказывай и будь готова к отъезду за час до рассвета. За тобой придут мои люди.
Девушка поднялась на ноги – бледная и бессловесная, она вышла за дверь, не оглядываясь. Джон слышал шаги в арсенале – Лилли выскочила из него почти бегом.
Поднявшись из-за стола, чтобы прикрыть дверь, Джон увидел Призрака – тот растянулся за наковальней и грыз бычью кость. При появлении Джона крупный белый лютоволк поднял голову.
«Давно пора было тебе вернуться».
Джон сел за стол и в очередной раз перечитал письмо мейстера Эйемона.
Сэм появился несколько минут спустя, сжимая в руках стопку книг. Стоило ему войти, как ворон Мормонта перелетел к нему и стал требовать зерна. Сэм с радостью оказал ему эту услугу, протянув горсть зерна из мешочка за дверью. Ворон с радостью изо всех сил клюнул его в руку. Сэм заорал, птица порхнула в сторону, зернышки рассыпались по полу.
– Этот негодник клюнул тебя до крови? – спросил Джон.
Сэм торопливо стянул перчатку.
– Да. Кровоточит.
– Мы все проливаем кровь во имя Дозора. Впредь носи перчатки потолще, – Джон ногой указал на кресло рядом. – Садись и взгляни на это, – он передал Сэму пергамент.
– Что это?
– Бумажный щит.
Сэм медленно прочитал:
– Письмо к королю Томмену?
– В Винтерфелле Томмен вместе с Браном дрались на деревянных мечах, – припомнил Джон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65