— Вообще-то я хотел бы получить чек прямо сейчас, перед уходом, — сказал Джетбой.
— Гмм. Не уверен, что это возможно. Все это чертовски неожиданно.
Томлин сверлил его взглядом.
— Ладно, ладно, сейчас позвоню в бухгалтерию.
Он заорал в трубку.
— Да, — сказал Джетбой. — Один мой приятель все это время получал мои экземпляры вместо меня. Я проверил сведения о правах собственности и тиражах за последние два года. Я знаю, что в последнее время «Комиксы Джетбоя» расходились тиражом по пятьсот тысяч экземпляров каждый номер.
Лоубой еще что-то крикнул в трубку. Потом положил ее.
— На это уйдет какое-то время. Что-нибудь еще? Мне не нравится, что происходит в книжке.
— Что там может не нравиться? Полмиллиона экземпляров в месяц расходятся влет!
— Во-первых, самолет становится все больше и больше похож на пулю. И потом, художники рисуют крылья совсем не там, где они должны быть!
— На дворе атомный век, сынок. Теперешним мальчишкам не по нраву самолеты, которые похожи на красную баранью ножку с торчащей спереди вешалкой.
— Ну а что делать, если они всегда так выглядели? Да, и еще одно. Почему в последних трех выпусках этот чертов самолет — синий?
— Это не ко мне! Меня вполне устраивает красный. Но мистер Блэкуэлл распорядился, чтобы больше нигде никакого красного — исключение только для крови. Он у нас рьяный легионер.
— Скажите ему, что самолет должен выглядеть как положено и цвет у него тоже должен быть такой, как на самом деле. Кроме того, раньше там были сводки со сражений. Когда на вашем месте сидел Фаррелл, комикс был о полетах и сражениях и о разоблачении диверсантов — о реальных вещах. И в каждом номере было не больше двух историй про Джетбоя по десять страниц каждая.
— Когда на моем месте сидел Фаррелл, в месяц продавалось не больше четверти миллиона экземпляров, — заметил Лоубой.
Роберт снова испепелил его взглядом.
— Я понимаю, что война окончена и всем хочется покупать новые дома и развлекаться до одури. Но взгляните только, что я нашел в выпусках за последние восемнадцать месяцев... Я никогда не сражался с человеком по прозвищу Гробовщик и не был в месте под названием гора Гибели. И это еще далеко не все! Как вам Красный Скелет? А мистер Опарыш? А профессор Кровопивц? А это что за чудище с кучей черепов и щупальцев? Я не говорю о злых близнецах по имени Штурм и Дранг Гогенцоллерны... А Членистоногий примат, горилла с шестью локтями? Откуда вы набрались этой чуши?
— Это не я, это писатели. Настоящие психи, только на бензедрине и живут. И потом, это именно то, чего хотят читатели!
— А что с очерками про полеты и статьями о настоящих героях-летчиках? Мне казалось, мой контракт предусматривал по крайней мере два материала о реальных людях и событиях на каждый выпуск!
— Надо будет поднять документы. Но могу сказать вам сразу: ребятишкам это больше не интересно. Им подавай монстров, космические корабли и всякие прочие ужастики. Неужели не помните? Вы ведь тоже когда-то были мальчишкой!
Джетбой взял со стола карандаш.
— Мне было тринадцать, когда началась война, и пятнадцать, когда бомбили Перл-Харбор. Я шесть лет воевал. Иногда мне кажется, что я вообще никогда не был ребенком.
Редактор, похоже, не нашелся что ответить.
— Вот что я вам посоветую, — произнес он наконец. — Запишите все то, что вам не нравится, и отправьте список нам. Я озадачу ребят из юридического отдела, попробуем что-нибудь придумать, как-нибудь все уладить. Разумеется, все уже определено на три месяца вперед, так что изменений ждите не раньше чем ко дню Благодарения. А то и позже.
Робин вздохнул.
— Я понимаю.
— Мне действительно не хочется вас огорчать, потому что «Джетбой» — мой любимый комикс. Нет, правда. Все остальные — просто работа. И та еще работа, скажу я вам: то все сроки летят, то какой-нибудь автор в запой уйдет или еще чего похуже, то в типографии что-нибудь напортачат. Сами можете представить. Но «Джетбой» — особый случай.
— Что ж, приятно слышать.
— Конечно-конечно. — Лоубой побарабанил пальцами по столу. — Да что же они там так копаются?
— Должно быть, переписывают всю бухгалтерию заново.
— Но-но! У нас здесь все честно!
— Я просто пошутил.
— А-а. Послушайте, газеты писали, что вы все это время проторчали на необитаемом острове или что-то в этом духе. Тяжко было?
— Одиноко. Рыбу есть надоело до чертиков. Скучно там было, и потом, я же все пропустил, в смысле, конец войны. Я просидел там с двадцать девятого апреля до последнего месяца. Иногда мне казалось, я свихнусь. Я просто не поверил своим глазам, когда однажды утром проснулся и увидел, что меньше чем в миле от берега стоит на якоре «Непокорный». Я развел костер, и они меня забрали. Месяц ушел у меня на то, чтобы отремонтировать самолет, отдохнуть и добраться до дому. Я страшно рад, что вернулся.
— Могу себе представить. Эй, а дикие звери там были? Ну там, львы, тигры и всякое такое?
Его собеседник рассмеялся.
— Островок был меньше мили шириной и милю с четвертью длиной. Там водились птицы, крысы и какие-то ящерицы.
— Ящерицы? Большие? Ядовитые?
— Нет. Совсем маленькие. И то, я, наверное, половину из них съел, пока жил там. За это время я здорово наловчился стрелять из рогатки. Из кислородного шланга смастерил.
— Ха! Еще бы!
Дверь открылась, и вошел высокий мужчина в сорочке, забрызганной чернилами.
— Это он? — спросил редактор.
— Я видел его всего один раз, но похоже, что так.
— Мне этого вполне достаточно! — кивнул Лоубой.
— А мне — нет, — отрезал бухгалтер. — Будьте добры, покажите какое-нибудь удостоверение личности и подпишите вот здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25