– Раина, что вас еще интересует, кроме феномена гравитационных вихрей?
– Все. Меньшее – просто предательство интеллекта.
– Все, что есть во Вселенной? – ласково спросил Маккой. – Все знания? Помните, жить – это больше, чем познавать.
– Знания Раины равноценны семнадцати университетским степеням по различным направлениям науки и искусства, – сказал Флинт. – Она отдает себе отчет в том, что интеллект – это еще не все, но развитие интеллекта должно идти прежде всего, иначе индивидуум совершает ошибки, теряет время в бесплодных поисках.
– В ее возрасте я едва ли не наслаждался своими ошибками, – сказал Маккой. – Однако, очевидно, ничего плохого не случилось, Раина. Вы – самая непохожая на книжного червя штучка, какую я только видел.
– Флинт – мой учитель. Вы – первые чужие люди, которых я вижу.
Кирк пристально посмотрел на нее, не зная, понравилось ли ему то, что он услышал. Впрочем, это не его дело.
– То, что составляет несчастье мужчин всего мира, – говорил тем временем Маккой, – стало нашей удачей.
– Если вы последуете за моим роботом в лабораторию, доктор, – сказал Флинт, – вы сможете убедиться, что переработка риталина идет как надо.
Маккой подобрал кубики риталина и с сомнением глянул на М-4. Робот бесшумно развернулся в воздухе и заскользил прочь, потащив врача за собой.
– Что доставит вам удовольствие, джентльмены? – поинтересовался Флинт. – Шахматы? Билльярд? Беседа?
Кирк все еще смотрел на Раину.
– А почему бы не все сразу? – сказал он рассеянно.

***
Кирк не был редкостным мастером пула, и обнаружил, что Раина намного его превосходит. Он выбрал позицию для удара, погруженный в игру. Флинт и Спок наблюдали.
Флинт сказал:
– Я окружил Раину красотой и благами человеческой культуры – ее художественными богатствами и мудростью науки.
Кирк промазал.
– Я защитил ее от продажности и дикости человеческой, – продолжил Флинт. – Результат вы видите, капитан.
Раина задумала трехбортовой удар, который блестяще удался. Кирк выпрямился, чувствуя, что рассеиваются последние надежды на выигрыш.
– Вы ее и этому научили? – спросил он.
– Мы часто играем.
– Разрешите вам показать, капитан? – сказала Раина. Она шагнула к нему поближе, придавая его руке правильное положение на кие.
– Вы сказали "дикость", мистер Флинт, – начал Кирк. – Как давно вы в последний раз были на Земле?
– Вы скажете, что она более не жестока. Но она именно такова, капитан. Посмотрите на ваш звездолет, ощетинившийся оружием…
Кирк и Раина стояли рядом, склонившись над столом; их руки сплелись – она помогала ему подготовить удар. Он обнаружил, что Флинту внимает не слишком большая доля его разума.
– …его назначение – колонизировать, эксплуатировать, уничтожать при необходимости, чтобы служить интересам Федерации.
Кирк нанес удар. На этот раз получилось совсем неплохо.
– Наша миссия – мирная, – сказал он, – наше оружие – оборонительное. Если бы мы были такими варварами, мы бы не спрашивали риталин. Ваше приветствие, а не наше, повлекло за собой определенный недостаток благожелательности.
– Это результат воздействия некоторых обстоятельств, которые не имеют касательства лично к вам.
Спок с интересом оглядел рояль и сел, изучая рукопись, стоявшую на подставке для нот.
– Такое случается повсюду, – сказал Кирк, – с каждым человеком, принуждая его к тому, что вы называете дикостью. У каждого есть темные страстишки… сокровенные нужды и тайны… в каждом затаился зверь инстинкта. Оставаясь людьми, мы всегда будем такими. – Он повернулся к Раине, которую явно удивило, что кто-то осмеливается спорить с Флинтом. – Ведь человек – существо сложное. Невозможно избежать ни того уродства, что внутри себя, ни того, что исходит извне. Это часть игры под названием "жизнь".
Спок начал неуверенно извлекать мелодию, запечатленную в нотной рукописи. Флинт посмотрел на него, видимо, осененный внезапной идеей.
– Почему бы вам не сыграть этот вальс, мистер Спок? – Он обернулся к Кирку. – Быть человеком – это еще и искать наслаждения. Смеяться… танцевать… Раина – превосходная танцовщица.
Читая с листа, Спок начал играть. Кирк посмотрел на Раину.
– Не доставите ли удовольствие?
Она отдалась его рукам. Первые несколько шагов оказались неловкими, поскольку Кирк давно не практиковался, но вести ее было легко. На лице ее застыла какая-то странная полуулыбка. Флинт смотрел на них по-отечески, но в то же время явно о чем-то размышляя.
Спок играл очень хорошо, особенно если учесть, что рукопись выглядела написанной в спешке; но уж слишком он был погружен в свои мысли, и поневоле возникали сомнения: вряд ли он так сосредоточился только на трудностях чтения этой нотной записи.
Когда Кирк и Раина проносились мимо Флинта, она улыбнулась своему приемному отцу светлой, радостной улыбкой, и лицо ее было при этом таким оживленным, как никогда еще за все время, какое она провела с гостями. Флинт вернул улыбку, явно тронутый, но… где-то в глубине по-прежнему напряженно работал его разум.
Потом вошел Маккой, не на шутку встревоженный. Спок перестал играть, и танцующая парочка распалась.
– Что-то не так? – спросил Кирк.
– Танцевать не от чего. Этот риталин не подойдет! Мы не сможем его использовать. Он содержит ириллий – в соотношении приблизительно один на тысячу.
– Ириллий сделал бы антитоксин неактивным? – уточнил Спок.
– Верно. Бесполезным.
– Очень жаль, что это не обнаружилось раньше, – сказал Флинт. – Я отправлюсь вместе с М-4, чтобы собрать еще риталина и самому его отсортировать. Если желаете, доктор, пожалуйста, присоединяйтесь ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8