Никакая цена не казалась тебе высокой. Она меня восхитила, она – радующий меня луч света в этом доме, где я слышу одно брюзжание. Я требую, чтобы ты смотрела на нее как на то, чем она и является здесь, – как на красивую служанку для меня.
– Она моя рабыня! – начала браниться Ромелия.
– Была твоя, дорогая, была. С сегодняшнего дня она будет делать только то, что ей велю я, а ты можешь ее у меня только одолжить. А теперь извини, пожалуйста, у меня болит голова от твоих воплей.
Валериус поднялся и в гневе покинул сад. Снова Ромелии удалось испортить ему настроение. Он должен опередить ее.
– Пила! – крикнул он, и голос был слышен во всем доме.
Пила испуганно выбежала из кухни ему навстречу.
– Да, господин.
Он взглянул на нее и вздохнул.
– Пойдем, ты проводишь меня в город.
– Да, господин, – ответила она. Девушка не понимала его внезапного волнения, но не осмеливалась спросить. Она последовала за ним, когда он быстрыми шагами прошел к атриуму и позвал своих носильщиков. И побежала одна за его носилками. Теперь у нее, казалось, появилась возможность к побегу, никто не присматривал за ней. Валериус с мрачным выражением лица сидел в носилках. Его носильщики шагали в быстром темпе и тяжело дышали. Пиле, привыкшей к долгим пробежкам, было нетрудно не отставать от них. Голова ее была больше занята мыслями о Валериусе. Что он задумал?
Он велел носильщикам остановиться перед лавкой с тканями.
– Подойди! – приказал он Пиле. Потом кивнул владельцу лавки.
– Покажи мне зеленую ткань, только самого лучшего качества. Позови портного и вели сшить одежду для этой рабыни, длинную тунику с застежкой на плече, вот с этой. – Он бросил застежку на стол, раздался звон золота.
– Иди с ним, Пила, а я пока поищу для тебя красивый браслет. Ты не должна выглядеть нищей, когда будешь сидеть позади меня в ложе для почетных гостей. Ты будешь поднимать мне настроение.
– Да, господин. – Пила была слишком растерянна, мысли у нее путались. Неужели дело зашло так далеко? Не об этом ли моменте говорила Друзилла? Не готовится ли он обладать ею? Пила посмотрела на прекрасный дорогой браслет, который передал ей Валериус. Он смеялся, потому что девушка смутилась окончательно.
– Голову выше, Пила, я охотно посмотрю в твои голубые глаза, а теперь беги домой и будь по дороге внимательна. А я тем временем предамся другим удовольствиям.
Пила не заметила, как они прошли дальше и остановились перед большим домом. Это, без сомнения, был лупанарий, и руководила им женщина. Она вышла навстречу Валериусу, и ее улыбка показала Пиле, что она хорошо знает господина. Сенатор исчез в дверях дома, а Пила хотела отвернуться, чтобы побежать домой, когда из здания вышел мужчина. Он поднял голову и посмотрел Пиле в глаза.
– Один, помоги, – прошептала Пила. Это был тот встреченный ею на дороге всадник, гладиатор Клаудиус. Он оторопел, увидев ее, и остановился.
– Пила, – произнес он изумленно. – Ты ждешь своего господина?
Пила смотрела на него. Она знала, что это нехорошо, но она не могла отвести от него глаз.
– Нет, господин. Мой хозяин отпустил меня, чтобы я пошла домой.
– Позволь мне тебя проводить. Такую красивую девушку на улице поджидает много опасностей.
Клаудиус не мог вдосталь наглядеться на Пилу. Однако она была рабыней, а значит, собственностью другого. Тем не менее и рабам разрешалось ублажать свои естественные прихоти. Для него не было бы ничего более желанного и привлекательного, чем заключить это подобное свету создание в свои объятия. Но, во-первых, он вышел прямо из лупанария, где щедро пролил все свои соки, а во-вторых, в этой рабыне было что-то такое, что странно трогало его, не только ее красота, но и то, что она излучала нечто чужое для него, казавшееся ему очаровательным.
Он ощущал в ней робость, целомудрие, хрупкость. Он улыбнулся ей.
Пила по-своему истолковала его улыбку.
– Ты стыдишься меня, благородный Клаудиус. Я всего лишь рабыня и не стою того, чтобы знаменитый воин оберегал меня.
– Воин? – Клаудиус чуть не задохнулся. Он опустил глаза. – О, я охотно провожу тебя, у меня есть сейчас время.
Они пересекли парк. Между кустами и деревьями стояли каменные скамейки, маленькие павильоны приглашали к отдыху. В парке было всего несколько человек, которые вышли прогуляться. Рабы торопливо пробегали мимо, не удостаивая их даже взглядом. Клаудиус завел Пилу за маленький храм. В стене находилась экседра, маленькая ниша со скамьей.
– Садись рядом, Пила, – предложил он. Он накинул платок девушки на ее правую руку – там, где было выжжено клеймо ее господина. Теперь они выглядели совсем как обычная любовная парочка. Сердце у Пилы билось, как бешеное. Близость этого мужчины смущала и тревожила ее. Он поднимал в ней бурю чувств, которые она не могла объяснить.
– Я бы охотно дотронулся до твоих волос, – проговорил он тихо.
– Если тебе это доставит радость, – ответила она.
– Я никогда еще не видел таких длинных волос. У римских женщин тоже длинные волосы. У некоторых короткие. Это зависит от моды. Однако такие длинные…
Он нежно провел рукой вдоль ее кос. Пила начала дрожать.
– Я… я не знаю, чего ты хочешь от меня, благородный Клаудиус. Я думаю, я должна идти назад, в дом моего господина.
Клаудиус рассмеялся:
– Твой господин сейчас предается другим удовольствиям. Так быстро он не выберется из лупанария. Если он там, дела всегда идут очень весело. Он заказывает почти всех меретриц Клаудии Доминики. Вряд ли еще какой-нибудь другой гость бывает таким щедрым, как он. У тебя еще есть время.
– Ты тоже был в этом доме? – робко спросила Пила.
– Конечно, он не из дешевых, зато там предлагается все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109