Мама.
Моя подруга присылала мне sms, полные глубокого смысла и мата. Я читала их, посмеивалась, зачитывала некоторые ему. Я ждала окончания вечера.
А потому невероятно изумилась, когда, подбросив меня до дома, он пошел на последний приступ. Это было очень вдруг. Прощаясь со мной, он подтвердил свой статус мастера в сексуальном фристайле: стремительно действуя, не промахнулся мимо ни одной моей эрогенной зоны. Он что-то там говорил, к чему-то склонял еще меня… Но только на этот раз все его действия возымели обратный эффект: мой организм пришел в раздражение и не хотел уже ничего, даже прощального рукопожатия, не то что поцелуя. Ви-джей между тем, поняв, что меня не удается уговорить на секс в машине, совершал полупрозрачные намеки, что я должна сейчас ему сделать… Чтобы нам всем было, так сказать, хорошо. Это был настоящий «алярм и ужас нах», как говорил впоследствии один мой юный приятель. И никакой ветеранский секс не мог с этим всем сравниться.
Так что я вышла из машины совершенно очарованная. Судорожно застегивая джинсовку, я даже было подумала, что пойду на следующее мероприятие с участием моего любимого ви-джея через две недели. Но что бы я там себе ни подумала, – а мало ли что может подумать женщина, мимо ни одной эрогенной зоны которой не промахнулись, – это было последнее наше свидание. Погода с того дня установилась необыкновенно летняя, и Брюс Всемогущий счел где-то там, у себя наверху, нашу историю исчерпанной.
К тому же ровно через две недели, в день означенного мероприятия с его участием, куда я также была аккредитована, я, катаясь с одним знакомым по Москве на спортивном мотоцикле, вылетела из седла и, сделав кульбит в воздухе, очень удачно упала на газон, в районе Воробьевых гор. Ощущение было такое, как будто сам Господь Бог шлепнул меня по попке: я оказалась совершенно невредима, но эмоционально в тот день была уже ни к чему не пригодна и никуда не пошла. Знакомый мой, слава богу, тоже отделался легким испугом. Когда я встала, пошатываясь, на ноги, то увидела, что он, прихрамывая, уже рысит к своему железному коню. А вот его спортивная «ямаха» пострадала: она была мятая и битая, ее было жалко. Сняв шлем, я прорыдала над ней порядка часа и только на пятидесятой минуте поняла, что рыдаю не над «ямахой», а над своей судьбой. Мой охромевший мотоциклист сидел рядом со мной на парапете, обнимал меня, совал мне вовремя бумажные платки и рассказывал в утешение о том, какой чудесный у него младший ребенок, как он его любит…
Телефоны и е-мейлы молчали с того дня, от моего ви-джея не было ни слова. Вскоре наша с ним смурная энергетическая связь тоже сошла на нет, и ви-джей полностью вернулся на экран, где ему самое место.
Но он нравится мне до сих пор, и теперь, пожалуй, даже больше, чем когда бы то ни было. По утрам в воскресенье, попивая кофе с «бейлисом», я смотрю заветный канал и думаю о том, что редкий мужчина смог бы найти свое место под солнцем так удачно, как нашел его он. Что мой любимый ви-джей абсолютно, совершенно неповторим, он стопроцентно эксклюзивен. И с самого начала мое опытное сердце это почуяло.
Сердце
Вот, кстати, о сердце. Очень неспокойный орган. У меня он, например, никогда не болит, но весьма часто я его чувствую – особенно в период долгого отсутствия в моей жизни тренажерного зала. То есть когда наступает гиподинамия, застой.
Я заметила, сердцу часто придают излишнее, преувеличенное значение. Этому способствуют и многочисленные народные поговорки: «сердце не лежит», «сердцу не прикажешь». Особенно забавно, что все они с успехом существуют рядом с такими, как «стерпится-слюбится».
Я думаю, от сердца идут все самые глобальные проблемы в нашей жизни. Если дать ему, сердцу, автономность, жизнь станет, прямо скажем, не сахар. Потому что в действительности сердце ведь никогда не хочет покоя, это правда. Но при этом оно никогда не знает точно, чего именно хочет, – и это еще более горькая правда, чем все предыдущие.
Традиционно считается: сердце хочет Большой и Светлой Любви. Но чем она, Большая и Светлая Любовь (БСЛ), отличается, к примеру, от Большой Совковой Лопаты (тоже БСЛ), сказать могут единицы. И очень немногие могут дать ей, БСЛ, хоть какое-нибудь вообще определение.
Одно известно наверняка: БСЛ (которая не лопата) накрывает внезапно, как торнадо. Тогда сделать уже ничего нельзя, да и не надо, остается только отдаться течению и чтобы несло, несло… В условиях современной городской жизни, с ее избыточными стрессами и ударным трудом на развитый капитализм, сил на внимание, симпатию и стратегию ухаживания ведь не остается… Поэтому и хотим, чтобы несло. Подобного рода счастливое «несение» освобождает при этом и ото всякой ответственности – за слова, за поступки, за последствия! В этом отдельный цимес ситуации.
Между тем примеров удачно нахлынувшей БСЛ в зрелом возрасте вспомнить не удается практически никому. Поэтому второе, что известно доподлинно: удачно «несет» нас только в юности, когда слишком слаба еще кора головного мозга. Возможно, наше страстное желание большой и светлой любви потом, в тридцать и выше, есть не что иное, как обыкновенная ностальгия по юности, этого самого прекрасного и безбашенного периода жизни.
О Большой и Светлой Любви написано слишком много книг, снято слишком много фильмов и поставлено слишком много пьес. Это спекулятивная тема, такая же, как подвиг во время войны. Не давая точного определения, а только симптоматику данного явления – причем каждый раз оригинальную, свою, – мастера современного искусства превратили Большую и Светлую Любовь чуть ли не в единственный смысл жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59