– Ваши оскорбления меня не трогают. По правде говоря, нас разделяет только этот стол. Вы стоите не многим больше меня, приятель. У нас только ухватки разные. Условие я ставлю следующее – и оно обязательное, потом объясню почему: я требую ареста ее превосходительства госпожи Дюпарке в ближайшее время.
– Ареста генеральши?
– Да! Пока она на свободе, мы не сможем действовать по своему усмотрению. Она развенчана – колонисты дурного о ней мнения. Это шлюха, потаскуха, девка, которая отдается первому встречному, даже иноземцу и предателю интересов общества и его величества. У нас давно на нее зуб, пора ее арестовать и заковать в кандалы.
– Вы забываете, Пленвиль, что король еще не сообщил нам своего решения.
– Я и не забываю! Я все рассчитал. Отец Фейе прождет не одну неделю, прежде чем получит аудиенцию при дворе. Даже если предположить, что его приняли сразу, понадобится время на возвращение из Франции, потом надо найти судно, которое доставит его с Сент-Кристофера на Мартинику. Уверяю вас, мы его увидим не раньше, чем через несколько месяцев. Сегодня второе июля.
– Совершенно верно: второе июля тысяча шестьсот пятьдесят восьмого года.
– Двадцать пятого числа этого месяца генеральша должна быть в тюрьме и отстранена от власти.
Мерри Рулз растерялся. Он с трудом выдавил из себя:
– Пленвиль, я хочу того же, что и вы. Но отстранить Мари Дюпарке от власти, не узнав прежде решения короля, это значит совершить преступление в неуважении его величества, особенно после того, как мы сами направили гонца к королю с посланием. А вдруг он уже послал нам свое согласие?
– Вы боитесь?
– Да нет. Но я лучше вашего знаю этикет, правила вежливости и верности данному слову!
– Ее превосходительство тоже так думает? Нет, майор, если вы не боитесь, значит, колеблетесь, потому что сами попытались, уж не знаю, путем каких махинаций, добиться от короля собственного назначения на пост губернатора, отстранив генеральшу! Признайтесь!
– Его величество может получить обо мне благоприятные сведения. Только он может принять решение, не забывайте!
– Так вы отказываетесь арестовать эту женщину?
– Э-э… – замялся Рулз. – В каком-то смысле мне только этого и нужно. Вы же знаете, что я о ней думаю! Вам известно, как я ненавижу ее! Но вы понятия не имеете о причинах, по которым я с удовольствием послал бы ее в преисподнюю! Увы, я присягнул ей на верность! Эта клятва связывает мне руки. Да и вы, Пленвиль, клялись вместе со мной! Я бы с удовольствием выполнил ваше требование и в нужную минуту закрыл на все глаза… Делайте, как считаете нужным. Какого черта! Вы представляете большинство поселенцев Мартиники! Те только вами и бредят… Зачем медлить? Власть отдает вам народ! Действуйте!
– Вы, кажется, не верите, Рулз, что я действительно в состоянии действовать? Так вы мне обещаете не вмешиваться?
– Если я и предприму что-либо, то так, для виду… да, для виду. Скажем: для соблюдения приличий…
– У вас под началом войска. Обещайте, что не будете обращаться за помощью к военным.
– Обещаю. Если я на словах стану защищать Мари Дюпарке, не обращайте на это внимания. Я сделаю это исключительно ради соблюдения приличий. И помните: я соблюдаю приличия потому, что это может нам пригодиться на тот случай, если вы потерпите поражение! Я всегда буду наготове!
Пленвиль звонко рассмеялся:
– Я не проиграю! Слово колониста: не пройдет и трех недель, как эта мерзкая шлюха будет взята под стражу. Арестована! А через два месяца ее осудят и повесят! Мне есть в чем обвинить ее!
– Ваши слова да Богу в уши!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
22 июля 1658 года
В просторной парадной зале форта Сен-Пьер в этот день собрался Высший Совет. По правую руку от ее высокопревосходительства сидел майор Мерри Рулз де Гурсела.
Заседание еще не было открыто, и Мари задумалась, вспоминая о том, как несколькими годами раньше Лефор твердой рукой расправился с колонистами, поднявшимися против генерала Дюпарке, захваченного в плен командором де Пуэнси.
После ремонта на стенах не осталось следов от пуль, но у Мари перед глазами до сих пор стояли два десятка мертвых тел на полу, и среди них труп предателя и подстрекателя Бофора.
Сколько событий прошло с тех пор! Лефор избрал дурной путь. Если бы капитан остался на Мартинике, если бы сохранил верность памяти Дюпарке, размышляла она, не имея представления о планах флибустьера, скольких происшествий можно было бы избежать! Кстати, отдалась бы Мари телом и душой Режиналю де Мобре, останься Лефор на острове? Благодаря его огромной силе, смелым предложениям, отваге, легендарной непобедимости, он наверняка одолел бы всех ее врагов!
Лефор! Теперь он – человек вне закона, морской разбойник, пират, которого ожидает виселица в любом порту Антильских островов.
Сколько всего они могли бы осуществить вместе, если бы она могла на него опереться! Была минута, когда она подумала о капитане Байярделе, единственном, который по собственному неразумию остался верен памяти флибустьера. Однако Мари с отвращением отбросила мысль о Байярделе, только что ее посетившую. Все это принадлежало прошлому, к которому не следовало возвращаться…
Из задумчивости ее вывело легкое прикосновение Мерри Рулза. Мари вздрогнула и бросила на него вопросительный взгляд.
– Ваше высокопревосходительство! – вполголоса обратился он к Мари. – Мне кажется, Совет готов вас заслушать. Пора, по-моему, начинать.
Она ударила в медный гонг пробковым молотком, после чего установилась тишина. Все расселись по местам, и Мари взяла слово:
– Господа советники! Позвольте объявить заседание открытым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130