— Где монастырь? Как мне туда добраться?
Держа юношу под прицелом, он отошел на безопасное расстояние.
— Иди прямо по бульвару… Сам найдешь… Это рядом. Кажется, на четвертой улице.
Парень поднял голову, и Пол увидел размеры раны. Она была глубокой и рваной. А мальчик плакал.
— Вставай. Ты поведешь меня туда.
Боль заглушила позыв страстного желания. Паренек с трудом встал на ноги, прижал шейный платок к щеке и, смерив своего обидчика гневным взглядом, неохотно побрел по дороге. Пол последовал за ним, отстав шагов на десять.
— Если ты заведешь меня в какую-нибудь ловушку, кожистый, клянусь, я тебя убью!
— Здесь нет никаких ловушек, — тихо ответил юноша.
Пол недоверчиво фыркнул, но повторять предупреждение не стал.
— Почему ты решил, что я тоже кожистый? — с насмешкой спросил он у парня.
— Потому что в Галвестоне живут только гиперы. Это наша колония. Когда-то сюда забредали такие, как ты, но священники взорвали мост динамитом. Негиперы выводили колонию из равновесия. С тех пор как исчез их запах, у нас не возникает никаких проблем. Днем на дамбе сидит сторож, и если какой-нибудь гипер идет в Галвестон, наш человек переправляет его через канал. Когда приходят негиперы, сторож рассказывает им о колонии, и те, как правило, уходят.
Пол застонал. Он попал в крысиное гнездо. А есть ли здесь шанс на спасение? Прежде чем идти дальше, он должен придумать вариант отхода. Неужели это конец? Неужели все так безнадежно? Черт, а что если старик, встреченный им на пути в Хьюстон, был прав, говоря о мире и покорности чуме. От подобных мысли становилось тошно. Он должен найти какой-нибудь затерянный остров, найти здоровую женщину и жить с ней вдали от этой вымирающей цивилизации.
— Разве сторож не останавливал тебя на мосту? — спросил его парень. — Он еще не вернулся. Наверное, до сих пор сидит на своем посту.
Пол тихо выругался, обрывая бесполезный разговор. Теперь он знал, что там произошло. Зачумленный сторож увидел здоровых путников и вместо того, чтобы предупредить их об опасности, переплыл канал на лодке и отправился за ними в погоню. Хотя если бродяги были при оружии, его тело уже лежит в какой-нибудь канаве на краю шоссе.
Когда они дошли до 23-стрит и до городского центра осталось лишь несколько кварталов, Пол приказал мальчишке замереть на месте. Он услышал чей-то смех. На тротуаре под арками нависших деревьев раздались шаги. Пол шепнул парню, что им надо спрятаться за живой изгородью. Они присели в тени в нескольких ярдах друг от друга. А голоса становились все громче и ближе.
— У брата Джеймса прекрасный тенор, — говорил кто-то мягким голосом. — К сожалению, он поет латынь с ужасным западным акцентом. В его устах она звучит довольно странно. Готов поспорить, что брат Джон не даст ему сольную партию. Он — ярый сторонник правильного произношения. Да и сами подумайте, такое исполнение внесло бы в хор шутовскую ноту! А мы еще спрашиваем, почему это сестры все время смеются?
Другой мужчина хохотнул и начал что-то отвечать, но тут же умолк. Их шаги затихли неподалеку от того места, где прятался Пол. Сквозь кусты он разглядел двух монахов в коричневых сутанах. Они стояли на тротуаре и подозрительно осматривались вокруг.
— Брат Томас, ты чувствуешь запах?
— Да, я чувствую.
Пол слегка изменил положение и направил ружье на кожистых монахов. Те замерли в смущенном молчании, вглядываясь в темноту. Внезапно один из них зажал нос пальцами. Другой последовал его примеру.
— Блажен будь Господь, — дрожащим голосом пропел первый.
— Да святится имя Твое, — вторил другой.
— Блажен будь Иисус Христос, истинный Бог и Человек.
— Блажен будь…
Подобрав сутаны до колен и бормоча литанию божественных восхвалений, оба монаха развернулись и быстро удалились прочь. Вскочив на ноги, Пол удивленно смотрел им вслед. Бегство кожистых от своей потенциальной жертвы было для него почти невероятным делом. Он спросил об этом юного проводника, и тот, прижимая платок к окровавленной щеке, стыдливо склонил курчавую голову.
— Епископ издал постановление, в котором запретил касаться всех негиперов, — жалобным голосом объяснил подросток. — Он сказал, что грешно касаться человека, если тот не покоряется тебе по собственной воле. И еще он сказал, что нам не следует нарушать обычные пути людского общения, ибо сие есть плотское желание. Вот так!
— А что же ты полез ко мне?
— Ну… Я не так религиозен.
— Ладно, малыш, это твои проблемы. Но я советую тебе стать религиозным на то время, пока мы будем вместе. А теперь ступай вперед.
Они шли по бульвару, не встречая других пешеходов. Минут через двадцать парень остановился в тени неуклюжего кирпичного здания, несколько окон которого желтели светом масляных фонарей. Омытая лунным светом статуя скорбящей женщины на козырьке входных дверей подсказала Полу, что это монастырский госпиталь.
— Все в порядке, парень. Войди и приведи ко мне доктора. Скажи, что его ждет у двери посетитель. Если проболтаешься, что я не кожистый, мне придется убить тебя, понял? И знаешь, что… Ты прости меня за лицо…
Юноша побрел к двери. Пол сел в тени дерева, обеспечив себе круговой обзор на двадцать ярдов. Теперь он был готов к защите от любого нападения. Вскоре на крыльце появился священник в черной одежде. Он вышел на тротуар и осмотрелся вокруг.
— Сюда, сюда! — зашептал ему Пол.
Священник сделал несколько шагов. Посреди дороги он вдруг снова остановился и повел своим носом.
— В-вы не гипер, — произнес он обвиняющим тоном.
— Да, это правда. И у меня есть ружье, поэтому даже думайте о нападении.
— Что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23