«ТУННЕЛЬ ПОД МИРОМ»: Мир; Москва; 1965
Стивен Барр
Кэллахэн и его черепашки

- Если бы я только знала, - сказала Аманта, - если бы кто-нибудь меня предупредил… если б у моей матери хватило здравого смысла предостеречь меня…
- О чем это ты? - предчувствуя недоброе, спросил Кэллахэн.
- …я бы сто раз подумала, прежде чем выйти замуж за сумасшедшего изобретателя, - вот о чем! - ответила Аманта, собирая разбросанные по полу обрывки бумаг из перевернутой корзинки; поставив корзинку на место, она снова кинула их туда.
- На что похожа эта комната? На что похож весь дом, если уж на то пошло?! Почему ты не держишь их в лаборатории, хотела бы я знать? Здесь им не место! Ну? - Она сердито сверкнула черными глазами.
- Я не изобретатель, - возразил Кэллахэн, направляясь к книжному шкафу, где маленький трехколесный аппаратик хлопотал возле нижней полки, стараясь вытащить книгу. Кэллахэн повернул его “лицом” к комнате. - Я исследователь-кибернетик. Изобретатели…
- Изобретатель… кибернетик… Ты просто сумасшедший, вот ты кто!
Аманта впилась взглядом в кроху на колесиках, чуть побольше роликового конька. Судя по всему, в тот момент он раздумывал, что бы ему такое еще учинить. Он водил по сторонам своими фотоэлектрическими телеглазами со сканирующим устройством и шевелил шарнирными “руками” с захватами на концах. Затем, видимо придя к какому-то решению, подкатился к розетке в плинтусе и включился в нее, чтоб подзарядиться. Аманта с раздражением обернулась, услышав, как в комнату с тихим пощелкиванием вкатился еще один крошечный робот. Подъехав к первому, он стал терпеливо ждать своей очереди. Подзарядившись, первый выкатился за дверь и двинулся направо по коридору.
- Я тебе покажу! - воскликнула Аманта и бросилась за ним. - Только сунься ко мне в кабинет!
Выйдя вслед за женой, Кэллахэн увидел, что она стоит в оборонительной позе - спиной к двери в кабинет, лицом к аппаратику, у которого был очень разочарованный вид.
- Достаточно того, что они залезают в чулан и прячут мои туфли! - сказала она. - Но чтобы я позволила хоть одной из этих… этих черепашек забраться ко мне! Ни за что! Зарубите это себе на носу.
“Черепашка”, казалось, поняла ее, хотя у нее и не было слухового устройства; повернувшись на 180 градусов, она, пощелкивая, укатила по направлению к лаборатории.
В большом одноэтажном доме Кэллахэна на окраине поселка в северной части штата Нью-Йорк неприкосновенной считалась одна комната - кабинет Аманты, в котором она писала. В рассказах ее - главным образом о детях - не было и намека на сентиментальность. Скорее их отличала насмешливость и даже легкий сарказм, чем, возможно, и объяснялась их популярность среди юных читателей.
Когда черепашка скрылась в лаборатории, Аманта взглянула прямо в глаза Кэллахэну. Этот взгляд хоть кого привел бы в смятение: отец Аманты был ирландец, а мать - французская цыганка. Кэллахэн полагал, что с ирландской половиной он еще совладает, но в отношении цыганской он не был так уверен.
- Кэллахэн, - начала она. - Пора решить этот вопрос раз и навсегда. Когда ты занялся этим… этим своим проектом, мы договорились, что я буду работать в кабинете, а ты в лаборатории; ты - в своей мастерской, а я - в своей. А что выходит? Черепашки шныряют по всему дому. Ты помнишь, что они сделали с моими чулками? Не эта, трехколесная, а та, что на четырех роликах.
- Ее больше нет, - ответил Кэллахэн. - Она устроила себе короткое замыкание и сожгла всю схему, И неужели так трудно закрывать дверь в спальню?
- Они забираются и на кухню и открывают дверцу духовки. На что будет похоже суфле, если каждую минуту открывать духовку?! На ней нет замка, а закрывать дверь в кухню я не желаю, - мне не уследить за жарким, если я не буду слышать из кабинета, как оно пахнет.
- Почему бы тебе не пользоваться программным устройством плиты?
- Вся эта автоматика на кухне - ерунда! Попробовать жаркое она не может. Одно из двух: или ты держи своих чертенят в лаборатории, мири ром
, или внуши им, что можно и чего нельзя. Пусть бегают в саду - сегодня такой чудесный день.
- В последний раз, когда я выпустил их в сад, - заметил Кэллахэн, - одна из них удрала на шоссе и попала под грузовик. И я вовсе не хочу им ничего внушать. Я хочу, чтобы у них была полная свобода выбора. Мне надо, чтобы их цепи в графитогеле
испытали все те воздействия внешней сре…
- Надеюсь, ты как положено похоронил бедную малютку? спросила Аманта.
- Я ее вообще не хоронил, - сказал Кэллахэн. - Пойми ты наконец, - они не зверюшки, а механизмы с гибкой запоминающей схемой и управлением с обратной связью. И они очень любознательны.
- Хм! - усомнилась Аманта. - Я бы скорее сказала - нахальны: повсюду суют свой нос.
- Это ведь не пустое любопытство. Они получают первоначальный импульс от датчика случайных чисел, затем приобретают опыт. Те ассоциативные связи в графитогеле, которые оказываются наиболее удачными, запечатлеваются наподобие печатной схемы, а если возникает необходимость, связи перестраиваются по-новому. В том-то и штука, что я хочу отойти от механизма с запрограммированным набором команд, хочу, чтобы они учились на собственных ошибках. Так сказать, естественный отбор.
- Теория Дарвина - к черту отстающих; ты это имеешь в виду? - спросила Аманта.
В кухне что-то грохнуло, и, бросив на Кэллахэна свирепый взгляд, Аманта поспешила туда узнать, в чем дело. Кэллахэн за ней. Возле мусорного ведра стояла черепашка и, казалось, без всякой определенной цели нажимала и опускала педаль, при помощи которой открывалась крышка. Телеглаза следовали за ней вверх и вниз, одна из “рук” отбивала такт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12