Коллоквиум? Или небольшая научная конференция? Необходимо проанализировать ситуацию. При этом, мне кажется, не грех дать волю фантазии. Чем больше будет предложено идей, тем лучше. Таким образом, надеюсь, нам удастся хоть немного продвинуться в решении задачи, где почти все параметры неизвестны. Свободная дискуссия позволит найти рациональное зерно и сделать правильные выводы. Начните, пожалуйста, Хоупман, вам слово.
Астрофизик сделал движение, чтобы встать, но Нескуба жестом остановил его.
Хоупман заговорил вполголоса, время от времени оглядываясь на черный овал обзорного экрана, словно остерегаясь кого-то постороннего:
- В последнее время на "Викинге" происходит нечто невообразимое. Некоторые моменты можно истолковать разве только как нарушение закона причинности. А что, если мы попали в такую систему координат коллапсирующей звезды, которая характеризуется щелями во времени? Иначе трудно объяснить прерывистость в наших действиях. Я, например, не могу припомнить, каким образом оказался у гравитационного трансформатора...
- А мы с Эолой опомнились во "Всякой всячине", - сказал Нескуба. - Помните, как раз перед матчем? До сих пор не могу понять, как и зачем мы туда попали.
- Может быть, это провалы памяти? - вставил Илвала.
- Возможно, - согласился Нескуба. - Но опять-таки что за причина? Ведь эти странные провалы испытали все или почти все. Но вот если принять предположение о щелях во времени, тогда все прояснится.
- А это наше постарение? - обернулся из-за пульта Павзевей. - Перед сном экипаж был молод. Не могли же мы в конце концов проспать пятьдесят земных лет и остаться в живых!
- Позвольте, а почему именно пятьдесят? - спросил Лойо Майо.
- Аккумуляторы питания внутренней связи, рассчитанные на пятьдесят лет, исчерпаны. Пришлось менять пластины.
- Так, это уже что-то другое, - задумчиво произнес Идерский. - Щелями это объяснить невозможно. Наоборот, здесь, очевидно, произошло уплотнение времени, значительное его ускорение.
- Получается, за десять часов - пятьдесят лет? - пробормотал Нескуба. - Ничего себе!
- Теоретически в пространстве, которое интенсивно сжимается, время может лететь с бесконечно большой скоростью, сказал Хоупман. - Тысячелетия могут промчаться за одно короткое мгновенье, целые тысячелетия. Так что нам... в этом смысле повезло.
- Действительно, - вздохнул Павзевей, - если бы с такой скоростью...
- Тогда мы бы здесь сейчас не сидели и не обсуждали бы парадоксы времени и пространства, - иронически усмехнулся Илвала.
- Все это так, - покачал головой Идерский. - На тысячу лет нас никак уж не хватило бы.
У Нескубы немного отлегло от сердца: шутят, улыбаются значит, не все еще потеряно.
Заговорил рассудительно, взвешивая слова:
- Коллапсирующая звезда, пространство, замкнутое на самое себя... Все мы сходимся на том, что "Викинг" попал в гравитационную ловушку черной дыры. Но вот прошло достаточно времени...
- Может быть, пятьдесят лет, - вставил Павзевей.
- Да, пятьдесят лет, а мы все падаем и падаем... Но получены ли новые характеристики... этого объекта?
- Самое звезду как таковую нащупать не удалось, - ответил Лойо Майо. - А вот конфигурация неба очень изменилась. Галактики стягиваются воедино. Все видимые галактики.
- Стягиваются воедино? - переспросил Нескуба, и поредевшие брови его взлетели вверх. - Следствие скорости "Викинга"?
Лойо Майо потер пальцами лоб, словно хотел разгладить морщины:
- Нет, наша скорость здесь ни при чем... То есть она в какой-то мере... Но не это главное. Очевидно, меняется геометрия пространства. Мы углубились в такую область Вселенной, где возможны парадоксальные явления. Впрочем, выводы делать еще рано, наблюдения продолжаются...
Идерский придерживался примерно такого же мнения:
- Необходимо проводить наблюдения пространства всеми имеющимися способами, чтобы охватить не только Метагалактику, но и элементарные участки. Максимально широкий спектр наблюдений - вот что даст нам возможность разобраться в новой картине Вселенной.
Прислушиваясь к рассуждениям ученых, Нескуба пытался воплотить их абстракции в некие конкретные реалии, представить себе эти "щели во времени", искривление пространства, его замыкание на себе, мерцательное влияние времени... И ничего не получалось. Воображение оперировало обычными образами эвклидова пространства и не могло создать никаких других конструкций. Конечно, Нескуба понимал, что здесь может помочь только математическое мышление, что абстракции нужно ловить сетью формул, и все равно ощущение этого невидимого препятствия, ограничивавшего воображение, подавляло мысль и угнетало душу.
В дверном проеме появилась женская фигура, и, присмотревшись, Нескуба узнал Эолу. Подойдя, она шепнула ему на ухо:
- Пора проводить Ротнака.
- Что? - не понял капитан.
Она повторила.
- А-а... да... - Мрачная действительность напоминала о себе, требовала своего, и нужно было оторваться от романтической сферы гипотез. Нескуба встал. - Вот что, друзья, настало время попрощаться с Ротнаком.
На глазах Идерского появились слезы.
- Неужели Ротнак... - прошептал он, глядя на Эолу. - Неужели он...
Эола молча кивнула и ушла.
- Да, - Нескуба обвел взглядом своих товарищей. - Первые похороны в космосе.
Один за другим вышли они из командного отсека. Только Павзевей сутулился у пульта.
Лойо Майо молча положил перед Нескубой черную фотографию. Мол, смотри и постарайся понять, что это такое. Глаза его поблескивали. Нескуба склонился над фотографией, но, как ни напрягал зрение, ничего не мог различить, кроме равномерной черноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39