– Но были уже его опытные модели – русские добыли их. Они сажали заключенных перед цветным телевизором и регистрировали их мозговые волны после воздействия частот. – Роджер в нетерпении встал на ноги.
– Ага. Но позвольте спросить: я думал, никотин и протеиновая диета помогают выводить цветные вспышки из организма. Зачем еще сферы?
– ТВЧ. Телевидение высокой четкости, «новая волна» технологии. Цветовая вспышка более насыщенная, более интенсивная и в итоге – более разрушительная. Они переходят на новый уровень. На сегодня они довольствуются подсознательным господством. А ТВЧ подавит самостоятельное мышление окончательно, полностью. Гарт, вы должны отдать нам белку. Мы рассчитываем скоро испытать сферы во время ТВЧ-телетрансляции в прайм-тайм, и чтобы произвести верный тон, нам нужна последняя сфера. Блокировать цветную вспышку.
– А как вы передадите сигнал?
Роджер Элк вздохнул, пошел к выходу и стукнул в дверь.
– Давай, Мортимер. – Повернулся ко мне и подтянул свой галстук-шнурок. На губах промелькнула усмешка. – Я могу вам сказать, но, э-э, тогда нам придется вас убить.
Мистер Амбал показался в дверях и нехорошо прищурился на меня. И только что не зарычал. Адвокат махнул мне в сторону выхода:
– Мортимер, мистер Карсон не прочь проехаться.
Я вышел за порог, и Мистер Амбал, он же Мортимер, поймал меня за воротник и крепко ткнул в бок чем-то твердым, по ощущению (довольно болезненному) – стволом. Мне хотелось оставить Мортимеру преимущество неуверенности, и я не удосужился подтвердить тычок ни словом, ни знаком.
Мы прошли через обшитые панелями коридоры и затопали по лестнице в гараж. У меня уже не было сил относиться ко всему этому благоразумно. В общем, мне до чертиков надоело, что меня пихают и толкают, и я устал бояться. Возмущение росло и подымало во мне волну ненависти к этим идиотам, которые носятся со своим мировым заговором, за все, что они со мной вытворяют. И не дай им бог хоть пальцем тронуть Энджи.
Моя вера в добрые намерения Букермана приближалась к нулю. Может, я чего-то не понимаю, но парень, который так походя приказывает утопить человека в грязи или содержит шайку головорезов, не получит от меня нимба филантропа. Скорее наоборот.
Мы сели в «линкольн», и Роджер Элк открыл лифт. Я старался держать себя в руках. Главное – выбраться из здания. Только так я смогу вырваться – ни в коем случае не хотелось бы мне вновь пережить разочарование, какое я ощутил, когда шмякнулся об те стеклянные двери. Но теперь мне придется еще потягаться с Мортимером.
Против дуэта Бинга и боулера у меня было гораздо больше шансов.
Как и раньше, тот, что с пистолетом, сел позади, а Роджер Элк, открыв нам лифт и подняв машину наверх, сел рядом со мной. Когда раскрылись ворота гаража, я увидел, что на улице темно.
– Сейчас тот же день, в который меня сюда привезли, или нет? Который час?
– Тот же день, восемь часов. Итак, где наша белочка?
Вообще-то я подумывал отдать Пискуна и потом сообщить обо всем полиции, но такую возможность похерила парочка обстоятельств. Во-первых, я не хотел тащить их к себе домой и подвергать опасности Энджи. И во-вторых, если не можешь доверять собственному адвокату, стоит ли доверять полиции? Где начинается и где кончается этот культ/заговор? В-третьих, когда все сферы будут у них, они вряд ли возьмут и отпустят меня. В-четвертых, если в дикой истории Элка была хоть капля истины, то я вручу ему потенциальное оружие массового уничтожения общества. Элк только что спросил меня, на что я готов пойти, чтобы предотвратить такой поворот, и теперь я задавал себе тот же самый вопрос.
Нужно было придумать место, удобное для побега. Может, стоило попробовать привести их к Николасу – он такой человек, который мог бы выручить меня из этой беды. Но что, если его нет дома? Кроме того, нужно такое место, где много возможностей для бегства, что для меня значило – место, напичканное людьми и дверями, но при том такое, куда я мог бы увезти Пискуна на хранение. Или попросить Отто сделать это…
Маленький дьявол в последнее время стал необыкновенно полезен.
– Вокзал Гранд-Сентрал.
– И где?
– Парень, который работает на меня, сидит там по вторникам вечером в киоске с хот-догами. Он был у меня утром, когда пришел Слоун. Я замотал белку в пакет и велел ему увезти ее в безопасное место. Если нам чуточку повезет, мы застанем его там, прежде чем он свернется.
Роджер Элк поглядел на меня секунду и сказал:
– Поехали.
Вынул мобильник и набрал номер.
– Это я, Роджер Элк. Пошли кого-нибудь из парней на Гранд-Сентрал… Да, эти подойдут. Пусть ждут нас у входа на 42-й улице. Нельзя, чтобы наша птичка упорхнула из клетки.
Глава 22
«Народу – как на вокзале Гранд-Сентрал» – устаревшее сравнение. После ремонта здания и переименования его в 1988 году надо говорить: «Народу, как на терминале Гранд-Сентрал». В этом затасканном выражении поминается Главный терминал – высокий облицованный камнем зал, от вида которого у Микеланджело открылся бы фресочный зуд. У подножия утесистых стен по двум сторонам тянется аккуратный ряд старорежимных касс и выходов к поездам, а по всем четырем стенам открываются широкие сводчатые тоннели. В середине – справочный киоск с окошками на все стороны, массивными позолоченными часами с четырьмя циферблатами на крыше – чтобы ты всегда видел, на сколько опоздал. Каждый день пригородные пассажиры гордо несут через Главный терминал свою манхэттенскую продвинутость – поток целеустремленных векторов с брифкейсами, который только за счет силы воли и стальных нервов никогда не сталкивается ни сам с собой, ни даже с путающимися под ногами туристами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66