– Я вообще не такой человек, – сказал он жалобно.
– Ну конечно. – В ее голосе было столько презрения, что Пер-Оке Сандстрём опустил глаза. – Продолжай. Какое ко всему этому имел отношение Зала?
– Это был сущий кошмар!
Он умолк, и у него вдруг снова ручьем потекли слезы. Он стал кусать себе губы, пока из них не потекла кровь.
– Ты опять топчешься на месте, – холодно заметила Лисбет Саландер.
– Атхо несколько раз принимался меня уговаривать. Харри предостерегал меня, он сказал, что Атхо на меня уже сердится и теперь неизвестно, что он со мной сделает. В конце концов я согласился прийти на встречу с Атхо. Это было в августе прошлого года. Я поехал с Харри в Норсборг...
Губы Пера-Оке продолжали двигаться, но голос вдруг пропал. Лисбет Саландер взглянула на него с прищуром, и голос к нему вернулся.
– Атхо был как безумный. Он кошмарный человек. Ты даже не представляешь себе, до чего он жесток. Он сказал, что мне уже поздно выходить из игры и, если я не сделаю того, что он сказал, мне не быть живым. Он сказал, что мне хотят кое-что продемонстрировать.
– Да?
– Они заставили меня поехать с ними. Мы поехали в Сёдертелье. Атхо велел закрыть мне глаза шапкой. Он напялил мне на голову мешок. Я до смерти испугался.
– Итак, ты ехал с мешком на голове. Что было дальше?
– Машина остановилась. Я не знал, где мы находимся.
– Где они нахлобучили на тебя мешок?
– При въезде в Сёдертелье.
– И сколько времени вы еще ехали?
– Наверное... наверное, около тридцати минут. Они вывели меня из машины. Это было что-то вроде склада.
– И что было дальше?
– Харри и Атхо ввели меня в помещение. Там было светло. Первое, что я увидел, был какой-то бедняга, он лежал на цементном полу. Он был связан и жутко избит.
– Кто это был?
– Его звали Кеннет Густафссон. Но это я узнал уже позже. Они не говорили, как его зовут.
– Что произошло?
– Там был какой-то мужчина. Такого огромного я раньше никогда не видал. Он был просто гигант. Сплошные мускулы.
– Как он выглядел?
– Белокурый. По виду сам дьявол.
– Имя?
– Он не называл своего имени.
– О'кей. Белокурый гигант. Кто был там еще?
– Еще один мужчина. Потасканного вида. Блондин. С конским хвостом.
«Магге Лундин», – отметила Лисбет.
– Еще кто?
– Только я, Харри и Атхо.
– Продолжай!
– Белокурый... Тот, огромный, подвинул мне стул. Он не сказал при мне ни слова. Говорил Атхо. Он сказал, что парень на полу много болтал. И он хочет, чтобы я посмотрел, что бывает с болтунами.
Пер-Оке Сандстрём разразился неудержимыми рыданиями.
– Ты опять застрял, – снова повторила Лисбет.
– Белокурый поднял лежавшего на полу парня и усадил на другой стул напротив меня. Мы сидели в метре друг от друга. Я заглянул ему в глаза. Гигант встал у него за спиной и взял руками за шею... Он... он...
– Задушил его? – подсказала Лисбет Саландер.
– Да... Нет... Он его стиснул. По-моему, он сломал ему шею голыми руками. Я слышал, как хрустнули позвонки, и он умер у меня перед глазами.
Пер-Оке Сандстрём зашатался в петле. Слезы текли из его глаз неудержимым потоком. Он никогда никому об этом не рассказывал. Лисбет подождала минуту, пока он успокоится.
– А потом?
– Другой мужчина – тот, с конским хвостом – принес бензопилу и отпилил у него голову и кисти рук. Когда он закончил, великан подошел ко мне. Он обхватил руками мою шею. Я пытался отодрать его руки. Я тужился изо всех сил, но не мог сдвинуть его пальцы ни на один миллиметр. Но он меня не душил... Он только держал руки на моей шее. Долго держал. А Атхо время от времени брал в руки телефон и с кем-то разговаривал. Он говорил по-русски. Затем вдруг сказал, что со мной хочет говорить Зала, и поднес трубку к моему уху.
– Что сказал Зала?
– Он только сказал, что надеется, что я выполню то, о чем меня просит Атхо. Он спросил, хочу ли я по-прежнему выйти из игры. Я обещал ему, что поеду в Таллинн и заберу там машину с амфетамином. А что я мог поделать?
Лисбет молчала и только задумчиво смотрела на рассопливившегося журналиста, который стоял перед ней в петле. Казалось, она погрузилась в свои мысли.
– Опиши его голос.
– Не... не знаю... Обыкновенный голос.
– Низкий голос, высокий голос?
– Низкий. Будничный. Грубый.
– На каком языке вы разговаривали?
– На шведском.
– Акцент?
– Да, кажется, был немного. Но он хорошо говорил по-шведски. С Атхо они говорили по-русски.
– Ты знаешь русский?
– Немножко. Не говорю свободно. Совсем немножко.
– Что говорил ему Атхо?
– Он только сказал, что демонстрация состоялась. Больше ничего.
– Ты кому-нибудь об этом рассказывал?
– Нет.
– Дагу Свенссону?
– Нет... Нет...
– Даг Свенссон был у тебя?
Сандстрём кивнул.
– Не слышу.
– Да.
– Почему?
– Он знал, что у меня... есть проститутки.
– Что он спросил?
– Он хотел знать...
– Ну!
– Про Залу. Он спрашивал про Залу. Это было его второе посещение.
– Второе?
– Он вышел со мной на связь за две недели до своей смерти. Тогда он пришел в первый раз и еще раз за два дня до того, как ты... как он...
– До того, как я его застрелила?
– Да, именно так.
– И тогда он спросил тебя про Залу.
– Да.
– Что ты ему рассказал?
– Ничего. Я не мог ничего рассказать. Я признался, что говорил с ним по телефону. Но и только. Я ничего не рассказывал ни про белокурого великана, ни про то, что они сделали с Густафссоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218