Вместо
этого - уникальный гибрид: население живет в постоянном предчувствии об-
мана, помноженном на пугливую надежду: "Вдруг не обманут?", деленную на
опыт, что обманут обязательно.
То есть вдохновляющая идея такая: "Хуже не будет, потому что хуже не-
куда".
Но жизнь каждый раз учит: есть куда.
Так и живем: веры никакой, а надежда - как ни странно. Хотя если вера
без надежды - почти любовь, то надежда без веры - почти шизофрения.
Вообще главный симптом всей этой перестройки: бурный понос эмоций при
полном запоре логики.
- Ваше отношение к частной собственности?
- За!
- А к частникам?
- Убивать их надо!!!
В мозгах - сумерки, в сердцах - туман, ориентиры плывут и плавятся.
Одни тащат налево, другие - направо, и те и другие уверяют, что это -
вперед. А из-за спины доносится утробное завывание: это уцепившийся за
корягу бывший авангард долдонит, что он - единственный выразитель инте-
ресов массы.
А масса, может, и поверила бы, но дико раздражена, что сама уже не
понимает своих интересов.
- Вы за конституцию?
- Ну!
- А указ президента одобряете?
- Ну!
- Так вы же за конституцию!
- Ну!
- Так как же?
- А вот счас как дам!..
Что интересно: чем хуже с верой, тем лучше с воровством.
Что еще интереснее: кто бы ни вел нас к царству справедливости, по
дороге непременно хапнет! Ну уж этот-то, думаешь, идеалист. Нет, и этот
хапнул, и именно с идейной подкладкой.
Вопрос: Тут у нас просочилось, что вы себе устроили дачу, а еще четы-
ре у вас уже есть. Правда ли это?
Ответ: Неправда! Неправда! Неправда!
Из ответа народ понимает: значит, не четыре, а пять...
...Никто - ни во что. Никто - никому. На что опереться-то? Должно же
быть что-то незыблемое!
- Демократам доверяете?
- Ни на грош!
- Значит - за диктатуру?
- Я что, псих?
- Значит, чтобы все оставалось как сейчас?
- Не дай Бог!
- Так какой же выход?
- У меня бутылка есть.
- Не может быть!
- На, гляди!
- Все равно не верю!
- На, хлебни!..
Хлебнул - не поверил, повторил - заколебался. Еще повторил - проснул-
ся: голова горит, руки дрожат, вокруг все свои - синие фуражки, белые
халаты.
Тогда поверил: значит, точно. Значит, без обмана. Значит, есть еще
правда на земле. Есть еще пока!..
28.07.91.
"Где, где..."
Среди перемен и достижений особенно заметны крупные.
Если, конечно, приглядеться.
Идешь пешком по Горько... тьфу, по Тверской - видишь перемены. Бук-
вально на протяжении одного троллейбусного перегона.
Идешь и думаешь о высоком. Ну, то есть, что, конечно, громадная инф-
ляция. Конечно, крупнейший мордобой. Конечно, еще эти были, ну
Г...К...Ч... Черт бы их подрал!.. Это все крупно. Эпохальные вещи.
Но, конечно, заметны и мелочи. Ну, там отсутствие ацидофилина. Или
там батареек. Или вот еще пропали понятия чести и греха. То есть, их уже
давно не было, но сейчас даже и не вспоминается, что не было. Не вспоми-
нается даже, чего не было. Сейчас никто и не спрашивает: "Совесть у вас
есть?" Или там: "У вас честь существует?" Подразумевается - нету, не су-
ществует.
Стыд, сказал Толстой (а может, и не Толстой), - это гнев, обращенный
внутрь.
Нет дураков обращать внутрь.
Ни лично, ни общественно.
Какая еще столица потерпела бы в центре себя такой дом? Ну, который
стоит после пожара, как после бомбежки? В самом центре центра?
Это когда же был-то этот пожар? Уже и не вспомнить. Сколько стояло
крика, визга, прочувствованных всхлипов, призывов скинуться, собраться и
сейчас же, сию минуту воссоздать из пепла очаг этой, как ее... духовнос-
ти!..
Ну и где это все?
Нет чести, и нет греха, и нет понятия, что их нету.
А есть заборище, грязь, срам, толчея и мат. Кафка сошел бы с ума и
вступил в союз писателей.
Тут - "Пицца Хат", там - "Эсте Лаудер". Напротив нескончаемое тор-
жество жующих булку "Макдоналдса".
Европа, понял! На которую таращатся удивленные глазницы окон этого
азиатского пожарища. Впрочем, Азия ни при чем. Азия тоже сверкает рекла-
мой "Голдстар". Тут же, на Горь... тьфу, на Тверской...
Но этот башенный кран! Что он там стоит? Эолова арфа.
Ветер свистит песню победы над понятием греха... И черт с ним. Есть
вопросы поважнее!
Что нам раньше нужно - экономический союз или, политическое сообщест-
во? Или сначала независимость, а потом суверенитет? Кто главнее - Вер-
ховный совет или президент? Кто все-таки прав - Попов? Или все-таки не
Попов?
Идешь - и думаешь о высоком.
Идешь по Горь... - о Господи, ну, Тверская, Тверская! - и думаешь о
высоком. Задрал голову, полюбовался этим домом - когда-то Актера - и
свалился в люк.
Пока падал, продолжал думать о высоком.
Упал, выкарабкался, отряхнулся, пошел дальше, забыв о чем думал. Дом
пожара позади - впереди дом Моссовета. Отсюда новые мысли, тоже высокие:
там Моссовет или уже мэрия? Или нет, мэрия - это же правительство Моск-
вы. А где тогда российское правительство? Оно-то где? А союзное? Хотя
Союза уже нет? Или еще есть?
Где они все?
Внутренний голос отвечает: "Где, где..."
Стоп. Впереди еще люк.
Мысли о высоком прекращаю.
20.10.91.
Даешь сахарны уста!
Господа-товарищи!
Братишки и сестренки!
К вам обращаюсь я, друзья и подруги по "Известиям", "Вестям" и "Но-
востям", особенно "Московским", лучшим в мире!
Приказываю и указываю:
- Хватит!! Даешь тормоза! Баста! Абзац!
Остановимся мы - опомнятся остальные! А кто не опомнится - чума ему
невеста!
Кончай толдычить и долдонить! Цель уже достигнута! Уже всем в башку
вколочено, и все осознали: все плохо, отвратительно и еще намного хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106