И теперь это уже была концентрация тоски, воплощенная в энергетическом сгустке. Казалось, еще мгновенье, и он разорвется в этой тоске и будет поглощен зоной абсолютного мрака. Но, когда мгновенье минуло, он обнаружил, что попал в освещенный зал и вновь ощутил вибрации, исходящие от черного облака:
– Что, голубчик, испугался? – и беззвучный хохоток пробежал под сводами зала. – Ты, главное, ничего не бойся. Но, впрочем, смотри. – Облако встрепенулось, и пространство наполнилось тенями. Они отрешенно плыли по залу, как инфузории в бульоне. Медленно и безучастно проплыла тень Лизочки и также отстранение просочилась в пол. Сгинула.
Вслед за ней потянулась вереница неизвестных очертаний, в толпе которых, однако, иногда попадались лица знакомые, и каждый раз при их появлении Лукин вздрагивал. Когда мимо скользнул образ Риты, он хотел приблизиться к нему, но непонятным способом был оттеснен назад, сопровождаемый все тем же знакомым хохотком, а унылая тень красавицы, прошествовав в своей одиозной сосредоточенности, скрылась в одной из стен.
– А что с ними происходит и почему они здесь? – послал свой мысленный вопрос Лукин.
– Охотно отвечу, – участливо отозвалось облако. – Все, кого ты здесь видишь, находятся у нас под колпаком. Они по тем или иным причинам интересуют Демиурга. У нас как бы своеобразная лицензия на право обладания ими, понимаешь?
– Не совсем.
– Видишь ли, все, что существует во Вселенной, существует именно потому, что поддерживает свое существование. Вот ты, например, живешь потому, что так или иначе поддерживаешь свою жизнь. Ты питаешься, дышишь и тем самым позволяешь себе быть. Согласен?
– Вполне.
– Но в мире существует множество самых различных уровней существования, и отнюдь не все из них поглощают ту же пищу, что и люди. Вот мне, например, накрой хоть самый изысканный стол, он меня никак не прельстит. И Демиургу абсолютно наплевать на все ваши разносолы. Мы питаемся другим, у нас иная пища. Мы поедаем души.
– Вы питаетесь энергией, как вампиры?
– Вампиры питаются кровью, но если тебе понятнее такое сравнение, то изволь. И, действительно, подобно тому, как чужая кровь дает вампиру силу, так и нам дает силу чужая душа. Но насколько душа сильнее крови, если б ты знал!
– А у нас среди людей бытует такое понятие, как энергетический вампир.
– А, понимаю, понимаю. Весьма ценные для нас существа. И мы весьма бережно к ним относимся.
– В каком смысле?
– В смысле? Знаешь, зачем откармливают свиней?
– Знаю.
– Ну вот в этом самом смысле.
– А чьи же души вы охотнее всего поглощаете?
– Незащищенные.
– Что это значит?
– А все-то тебе возьми и расскажи. А ты пойдешь и защитишься.
– Так я тоже кандидат на вашу кухню?
– В общем-то, да. Видишь ли, мы тщательнейшим образом наблюдаем за вашим миром. И практически на каждого человека заводим этакое своеобразное досье, которое по мере поступления материала становится все обширнее и обширнее. А затем, используя это Досье, мы преспокойненько задействуем того, на кого оно составлено, разумеется, если его содержание дает повод для этого.
– Досье на человека?
– Вот именно, милейший, вот именно. Служба наблюдения и Дознания у нас прямо отменная, скажу без ложной скромности.
– А я… извините… на меня тоже досье составлено?
– Непременно, милейший, а как ты думал?
– И по этому досье я представляю для вас интерес?
– Еще какой! – не скрывая удовольствия, ответило облако и даже стало от этого чуточку чернее.
– И настанет момент, когда душа моя ляжет на разделочный стол вашей астральной кухни?
– Ну… – уклончиво завибрировало облако, – об этом рано говорить точно, но вероятность такого момента довольно высока. Хотя уже сейчас мы позволяем отщипывать от тебя понемножку.
– На каком основании?
– На том, что ты сам позволяешь это. И вообще, очень многие люди сами виноваты в том, что теряют свою душу. А многие ее действительно теряют еще при жизни. Понимаю, ты хочешь сейчас спросить: «Как же они живут, если теряют душу?» Отвечаю, но только по секрету – за счет рефлексов. Души нет, а рефлексы остаются как одно из низших проявлений жизненной энергии. А известно, что своровать можно лишь то, что плохо лежит. Вот мы и крадем то, что плохо лежит. Иногда такому бедолаге дается шанс в виде некоторого недвусмысленного намека: мол, там то и там то душа твоя, пойди и подбери ее, и если он догадлив, то не заставит себя долго ждать, а если нет, то не обессудьте – сам виноват.
– А кем намек дается, вами?
– Нет, не нами, но из мира, расположенного рядом с нашим.
– И мне дается намек?
– Фу, какой ты дотошный.
– А Лизочка?
– Какая Лизочка? А-а, убиенная тобою… ну она уже побывала разок у нас. И сейчас ее душа томится, как жаркое на медленном огне. – Облако затряслось мелким хихиканьем. – Каламбур. Ну да ладно, пойдем, я покажу тебе наш балаганчик. Там развлекаются те, кого уже почти можно назвать нашими обитателями.
И в следующий миг они оказались в другом помещении, небольшой комнатке с прозрачными стенами, за которыми разыгрывались различные сцены.
– Вот посмотри сюда, – обратило его внимание облако. За одной из стен, как на сцене, разворачивалось действие, героиней которого выступала юная прелестная девственница, чья пробудившаяся чувственность искала выхода и удовлетворения.
* * *
Она надкусила кислое зеленое яблоко. На тугом шраме глянцевого брюшка осталась пениться ее слюна вперемешку с вязким свежим соком. Но через несколько секунд все прекратилось, и осталась только ржавая вмятина.
Она состроила брезгливую гримаску. Острые зубки ее оскалились, и щечки свело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51