Толя тем временем промокнул губы салфеткой.
– Я сегодня нашел чистую тетрадь на тумбочке и карандаш.
– Это я оставила с утра, так и знала, что ты захочешь порисовать, – выключив чайник, в котором закипела вода, сказала она.
– Спасибо тебе. Я закончил разработку вариантов макетов для военного комиссариата.
– Когда же ты успел приготовить ужин?
– Шутишь? – возмутился Толя, придвигая ей, усевшейся напротив, тарелку с салатом. – Я же полдня только готовкой и занимался.
– Тут баклажаны есть?
– Да, я нашел на нижней полке в холодильнике. Ты не против? – накладывая в свою тарелку добавку приправленного чесноком салата, спросил Толик.
Она была за. Еда была вкусной.
– Когда ты забирала телефон из моего кабинета, никто тебя не видел? – отправляя в рот порцию, поинтересовался Толя.
– А, вспомнила! Твой коллега с синей эспаньолкой приходил за своими работами, – ответила она.
– Артем, – поднимая на нее ставшие серьезными глаза, сказал Толик.
– Точно, Артем. Надменный такой, весь из себя, – кивнула женщина. – Ты же брал у него альбом, черный такой?
– Брал, брал, – заерзав на стуле, ответил дизайнер. – А у него на лице не было синяков? Может, он был взволнован, расстроен?
Парень вспомнил, как в пустынном офисе Артем умолял: «Не молчите, прошу ВАС! Это не я». Словно наяву он услышал хлопок, сравнимый со звуком пощечины или оплеухи, а потом скуление и всхлипы, перемежаемые просьбами: «Не я это… Прошу… На коленях прошу…»
– Толя! Толенька! – отвлекла его Полина.
– Я задумался, лапа, – сказал он.
– Я говорила, что выглядел он свежим, без побоев. А что, на него тоже напал тот псих?
Толик отрицательно помотал головой. Он поднялся, достав с холодильника плетеную корзинку с конфетами и парой пряников, поставил на стол. Она встала и подошла к нему, поцеловала в макушку. Он протянул руки к ее лицу.
– Не больно? – оторвавшись от его губ, спросила она.
– Нет, – ответил он, прижимая ее к себе, скользя рукой по спине.
Тут словно душа Толика отделилась от тела и воспарила к потолку, к оранжевому абажуру. Оттуда она наблюдала, как некто обнимает светловолосую женщину, у которой из спины растут крылья, как у ангела. Некто же был размыт, как темное пятно. Он гладит плечи Полины, опускается ниже. Из его ладони появляется остроконечное лезвие. Душа Толика безмолвно кричит, хочет предупредить, остановить, но мужчина начинает отрезать крыло. Летят перья, брызжет кровь. Женщина начинает вырываться, но тень обхватывает ее, сдавливает. Душа мечется у абажура, словно мотылек у лампочки. Одно крыло ангела падает на пол. Из спины торчит уродливая культя с изорванными краями, белеющими жилами. Второе крыло трепещет под лезвием, женщина тщетно вырывается. Душа Толи смогла устремиться вниз, к злобной тени. Она врезалась, проникла в красную густую жижу, обволакивающую ее прозрачную оболочку…
Толя открывает глаза, отстраняется от Полины.
– Что? Больно? – спрашивает женщина.
– Чуть-чуть, – отворачиваясь, гоня прочь видение, врет он. – Давай чай попьем, может, полегчает.
На следующий день, по дороге на работу, Полина попросила его вернуться к ней домой.
– Можешь забрать вещи из съемной квартиры, если хочешь, – сказала женщина, когда они вдвоем поднимались на лифте, каждый на свой этаж.
– Спасибо, – ответил Толик.
Кабинка остановилась, она поцеловала его в щеку и вышла. Он поехал выше. В файле, зажатом под мышкой, лежали законченные варианты макетов с рекламой для военного комиссариата.

Глава 4
Тайна столешницы

1
Из-за большого объема работы, усталости, просто лени Толик поехал к Генке через пять дней. Он вошел в подъезд, поднялся к квартире, которую они снимали вместе с другом. Когда он позвонил в дверь, то на лестничной площадке верхнего этажа послышалось шуршание. Он не придал шуму значения и нажал на клавишу сигнала еще раз. Судя по тишине за дверью, дома никого не было. Зато с верхнего этажа послышались шаги, кто-то спускался. Толик достал ключи. Второпях принялся искать нужный и выронил всю связку. Та со звоном, подняв пыль, упала на плитку. Темп шагов ускорился, кто-то приближался. Толя присел, оглядываясь назад. Он увидел, как к нему идет худощавого телосложения парень в майке с обрезанными рукавами, потертых годами джинсах, с повязанным на поясе свитером.
– Ты здесь маринуешься? – спросил незнакомец, остановившись около Толика, взявшего связку и выпрямляющегося.
– Временно живу, – ответил дизайнер, разглядывая рябое лицо худощавого, держащего одну руку за спиной, а второй перебирающего черные четки в форме черепов.
– А Гендос? – задал второй вопрос рыжий, глянув на дверь, на ключи в руке Толи, машинально сжавшего кулаки.
– Дома его нет. А вы знакомы? – поинтересовался дизайнер, перебирая связку пальцами, нащупывая самый длинный, как карандаш, ключ.
– А ты не гонишь?! Я тут битый день пасу, а этой суки все не было, – напрягшись, сказал худощавый, перестав играть с четками.
С улицы через открытые дверь и окна в подъезд летели звуки проезжающих мимо авто, стук каблуков по асфальту, чьи-то разговоры. Иногда люди общались так громко и близко, что Толе казалось, сейчас они зайдут внутрь. Он хотел этого, но…
– Ты меня слышь, браток?! – рявкнул рябой, вплотную подходя к дизайнеру.
– Я сам только подошел, Генки не видел. А что случилось? – смотря то в глаза худощавому, то на исписанные матерными словами стены подъезда, ответил Анатолий. Между большим и указательным пальцем правой руки он зажал ключ-карандаш, поглаживал его твердые неровности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137