– Я ему добро нагадал, может, и он мне добром отплатит?
– Крючок этот? Хотя попробовать можно. И все же, – сказал воевода, продолжая прерванный разговор, – не понимаю я, как можно знать, что будет с другими, и не знать ничего о себе.
– Сие и для меня тайна, – ответил Костромин, – плохо быть пророком, но, видно, на все воля божья. Не я выбирал себе такую судьбу, она выбрала меня. С древних времен преследует таких, как я, злой рок, но не переводятся провидцы. Глаголят правду на страх властителям, не ведая о часе своей погибели. Поскольку, коли ведали бы, то малодушие проявляли. И истинное предназначение свое на этом свете не исполняли.
Через пару дней на окраине городка пылал костер. Немногочисленные горожане наблюдали, как корчится в огне тело. Тут же стояли воевода и подьячий. Они молча смотрели на языки пламени.
– Ну вот и все, – сказал подьячий, когда на месте костра остались только чадящие уголья. Воевода криво усмехнулся и пошел прочь.
Глава 2
Тихореченск к началу восьмидесятых годов нынешнего столетия (а именно в эти времена происходили интересующие нас события) представлял собой, в общем-то, печальное зрелище. У человека, впервые побывавшего здесь, складывалось именно такое мнение. Подобных городков на Святой Руси многие сотни. Знавали они когда-то лучшие дни, давали стране кроме всего прочего и личностей, которые составляли славу России. Но как-то пошли толки о «сонном царстве», о «глуповцах» и «пошехонцах». В обеих столицах охотно подхватили эти толки и всячески их приукрашивали. Столичному обывателю приятно было сознавать, что во всех этих Торжках, Калязинах, Чухломах живут почти круглые идиоты, а мысль, что именно этими городишками сильны Петербург и Москва, приходила в голову немногим.
Знаменитые выходцы из провинциальных городишек редко о них вспоминали. «Сонное царство» вошло во все учебники как место, где гибнут и любовь, и талант, и вообще все человеческое. Окончательный приговор вынес «великий пролетарский писатель», заклеймивший провинцию в «Городке Окурове».
Обличение и высмеивание провинции дало уже в советское время причудливые результаты. В сознании народа глубоко укоренились слова песенки из телевизионного фильма «Приключения Буратино» о поле чудес…
– Это про нас, – поднимали палец вверх наиболее догадливые и радостно хохотали.
До революции славился Тихореченск своими ярмарками, хлебными ссыпками и богатыми купцами. Купцы не жалели для города денег. Построили гимназию и коммерческое училище, зажгли «лампочку Ильича», провели телефон. Жили сами и давали жить другим.
Конечно, не следует забывать, что они были классовые враги, толстопузые выжиги. И телефоны ставили не ветеранам русско-турецкой войны, а самим себе.
Но началась революция, затем гражданская война – и им все припомнили.
«Не накормив, врага не наживешь», – гласит старая пословица. Тут как раз выяснилось, что кормили плохо. И пустили купчишек на распыл. Кого в прямом смысле, а кто ударился в бега. Такого страху большевики напустили своими экспроприациями, контрибуциями и ЧК, что некоторые тихореченские купцы добежали аж до Австралии и только там дух перевели.
А что же Тихореченск? Наверное, облегченно вздохнули простые граждане, освободившись от мироедов?
К сожалению, нет. Следом за купечеством и часть обывателей разбежалась кто куда. Волны красных и белых накатывались на город не единожды. Летучие матросские отряды приезжали наводить порядок. И, надо отметить, наводили так лихо, что к 22-му году население города сократилось на две трети по сравнению с благословенным 1913-м.
Лет семь простоял город почти пустой. Даже нэп прошел стороной. Однако в конце двадцатых людей прибавилось. Началась коллективизация, следом индустриализация, и пустые городские дома, служившие прибежищем крыс, стали потихоньку наполняться.
В тридцатом году в Тихореченске началось строительство большого элеватора. Жизнь, казалось, закипела. Но спустя семь лет дома снова начали пустеть. Так и пошло с тех легендарных времен: то город наполняется, то пустеет.
В войну население его увеличилось почти вдвое. Сюда были эвакуированы с Украины два небольших заводика, разные мелкие предприятия и педагогический институт.
Пятидесятые, а затем шестидесятые годы ничего нового городку не принесли. Эвакуированные заводики превратились в «Сельхозтехнику», педагогический институт – в училище. Появился и ветеринарный техникум. Жизнь текла размеренно и спокойно.
Интересно, что многочисленные зигзаги истории страны практически не изменили города. Каким он был в конце девятнадцатого века, таким, в общем-то, и остался. Появилось, конечно, несколько современных домов и даже вырос один девятиэтажный, называемый в народе «небоскребом», но старинные постройки в городе преобладали. Да и городское начальство предпочитало селиться в уютных особнячках, принадлежавших некогда купечеству.
Конечно, все пообветшало, без хозяйской руки подгнило и стерлось, но и сейчас резной деревянный наличник, причудливая кладка или хобот старинной водосточной трубы поражали свежий глаз. Город был живой кинодекорацией.
Казалось, нет здесь никаких тайн, все про всех известно, но было в городе одно учреждение, постоянно вызывающее пересуды жителей. Разговоры о нем были излюбленной темой горожан. Называлось это учреждение «Тихорецкая психиатрическая лечебница».
Ну что тут особенного? Почти в каждом городе есть подобное заведение, называющееся в просторечии психушкой или дурдомом. Однако тихореченская лечебница не была простым дурдомом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17