Давайте-ка лучше поместим ее в Джексон, понаблюдаем за ней там некоторое время, посмотрим, как она будет себя вести. Спешки ведь нет, верно?
– Черт тебя побери, Микки, – отрывисто говорит Касдан и, бросив взгляд на часы, поднимается. – Лечить так лечить, я в этом толка не вижу, но и спорить с вами не стану. Можете подключить меня к процессу, посмотрим, что из этого получится. Ну а сейчас я вас покину, у меня встреча в лаборатории.
Он энергично машет им рукой и уходит.
Лопес тоже поглядывает на часы.
– Я тоже должен идти, дорогая. Извини, что вынужден бросить тебя посреди улицы.
– Ага, прямо на морозе, – говорит Лорна, вставая и откладывая бумаги.
Лопес тоже встает.
– Приятно было снова повидаться. Я по тебе скучаю.
– Надо же. Я не знала, что аналитики могут скучать по объектам анализа.
Он пожимает плечами.
– Просто люди разные, глупые и умные, и разговаривать, аналитик ты или нет, приятнее с интересными людьми. Скажи лучше, как жизнь-то?
– Нормально. Жизнь как жизнь. В основном это работа. Сам знаешь.
– Приступы? Кошмары?
– Все у меня в порядке, Микки, – говорит Лорна тоном, закрывающим тему. – Но я хотела бы попросить об одолжении. Можно?
– Какого рода?
– Я хочу продолжить работу с этой пациенткой.
– С этой Дидерофф? Что ты имеешь в виду – «продолжить»? В каком качестве?
– Я хочу участвовать в ее лечении. Честно говоря, хочу им сама заняться. Разумеется, под твоим руководством.
Следует взвешенная, задумчивая пауза.
– Но ведь с юридической точки зрения у тебя нет соответствующей квалификации.
– Да там постоянно занимаются пациентами куда менее квалифицированные сотрудники. Социальные работники, студенты, интерны. Это называется «клинической практикой».
Она заставляет себя встретить его взгляд и расслабляет мускулы лица, стараясь показать, что ее просьба это не какой-то там невротический каприз, а честное и разумное профессиональное предложение и что она не манипулирует и не пытается спекулировать на их прежних отношениях.
– Для тебя это важно? – спрашивает он.
– Да. Я занимаюсь практикой почти шесть лет, но с подобными результатами тестирования еще не сталкивалась. К примеру, показатели маниакальности отсутствуют вовсе, и это при явной, откровенной религиозной мании. Показания по шкале девять сами по себе необычны, но здесь они еще и сочетаются с аберрантной сексуальной ориентацией… я хочу сказать, что это практически уникально. Мы могли бы описать этот случай в статье, мы, вдвоем. Новый синдром, а?
Лопес внимательно слушает ее, слегка кивая. Когда она заканчивает, он уточняет:
– И все?
Она чувствует, как ее, начиная с шеи, начинает заливать краской. В прежние времена он указывал ей на привычку плести замысловатые вербальные кружева в надежде скрыть за ними свои истинные чувства. Но ведь сейчас это не так.
– Микки, пойми, это интересно с профессиональной точки зрения. Разве этого не достаточно? То, что ты тут недавно говорил о своей практике, справедливо и в отношении меня. А еще для меня это возможность отвлечься от шизофреников-вырожденцев с улицы и хреновых проныр, пытающихся симулировать психоз, каковые две категории и есть, как ты знаешь, основная моя клиентура. Ну давай, Микки. Что тебе стоит?
Он улыбается, хмыкает и обнимает ее за плечо.
– Ладно, ладно. Наверное, я дерьмовый психиатр, если поддаюсь на такие инфантильные приемы, да что уж там. Созвонюсь с Джексоном, когда мы получим пациентку. Но я собираюсь руководить процессом не номинально, а на самом деле, так что не воображай, будто это и вправду будет только «возможностью отвлечься». На том и порешим. А сейчас вали из моего кабинета!
– Да, доктор.
Она наклоняется, целует его в щеку и уходит.
* * *
Сев в машину, Лорна оставляет дверцу открытой: двигатель работает, кондиционер обдувает прохладным воздухом ее лицо. Чувствуя, что потеет сильнее, чем того требуют жара и влажность, и ощущая, как глухо стучит ее сердце, она закрывает дверцу, надеясь быстрее остудить машину. Лицо подсыхает. Лорна снимает жакет и направляет струйки воздуха себе под мышки, под рукава блузки, уговаривая себя, что она должна чувствовать себя чудесно, просто великолепно: прокатила этого сукина сына Касдана, заручилась поддержкой Лопеса, удачно навешала ему лапши насчет своего психического состояния и получила согласие на работу с Дидерофф. По всем пунктам добилась, чего хотела. День задался, ей бы радоваться, так какого, спрашивается, черта она сидит здесь, жжет бензин и держит руку на сердце, пытаясь сосчитать пульс, опасаясь тахикардии, а еще больше боясь поддаться одному из тех приступов тревоги, которые способны заставить ее часами неподвижно сидеть в машине. Она проверяет топливный бак – хорошо, залит на три четверти. Как-то она не смогла выехать с парковочной площадки в Дэйдленде из-за того, что закончился бензин, и с тех пор старается заправляться почаще. Да, что ни говори, а показатели по седьмой шкале у нее гораздо выше, чем у Эммилу Дидерофф. Тенденция к проявлению навязчивых состояний. Приступы тревоги. Ну уж нет: чего ей не хватает, так это долбаного приступа, прямо на парковочной площадке под носом у Микки Лопеса.
Она сдает назад, наезжает задним колесом на поребрик, отделяющий площадку от газона, четко впечатывается левым задним фонарем в ствол дерева, дико чертыхается и, бросив машину вперед, вылетает со стоянки, устремляясь на Понсе-де-Леон. На автостраде Дикси она начинает размеренно и глубоко дышать, стараясь успокоиться. Когда ситуация вырывается из-под контроля, фокус состоит в том, чтобы попробовать контролировать хотя бы то, что можешь, а уж дыханием, к этому ее приучил опыт приступов паники, управлять можно всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160