Паза здесь хорошо знали, это Джейн поняла сразу. Метрдотель за своим маленьким столиком у самого входа в зал широко улыбнулся ему; улыбнулся он и Джейн и маленькой Лус, которая смотрела на все с завороженным видом. Не обращая внимания на клиентов, ожидающих в небольшом фойе, метрдотель провел их к симпатичному столику возле огромного аквариума с морской водой. Лус немедленно встала на свой стул и начала рассматривать рыб, а Джимми стоял рядом с ней и объяснял, как они называются. Лус тыкала пальчиком в стекло и давала рыбкам придуманные ею самой смешные имена.
Подошла официантка и наградила Джимми золотозубой улыбкой.
– Эй, Джимми, ты сегодня не на передовой?
– Привет, Джулия, как дела?
– Тут нынче вечером было чистое безумие. Она искала тебя.
– Готов держать пари, что так оно и было. Не принесешь ли ты нам парочку особого дайкири и фруктовый коктейль для девочки?
Потом он несколько минут поговорил с Джулией по-испански, и та удалилась.
– Вы не говорите по-испански? – спросил Паз.
– К своему стыду, практически нет. Иногда пытаюсь изъясняться на французском, добавляя испанские окончания. Вас, кажется, хорошо знают в этом ресторане.
– Да, знают, я здесь давно.
Они посмотрели на рыбок и на Лус. Джейн прислушалась к музыке и сообразила, что все время повторяют одну и ту же песню, только исполняют ее разные певцы и в сопровождении разных инструментов.
– Эта песня, – сказала она. – Я ее знаю. Она очень известна.
Паз рассмеялся.
– Да уж. Это самая замечательная песня, какую я знаю. Ее написал Хосеито Фернандес примерно в тридцатые годы. Существует множество ее вариантов, но сейчас звучит самый первый, оригинальный.
Джейн прислушалась. Мужской чуть хрипловатый и очень приятный голос, великолепная дикция. Проникновенное, от души исполнение.
– Песня называется «Гуантанамера», – сказал Паз. – Слышите? «Guantanamera, guajira Guantanamera…» Это значит «девушка из Гуантанамо, девушка с фермы».
– И ресторан назвали по этой песне.
– Не совсем так. – Паз рассмеялся немного смущенно. – Ладно, признаюсь вам. Это ресторан моей матери. А она и есть guantanamera, отсюда и название. Мы всегда ставим этот диск после полуночи, нечто вроде торговой марки. Но посетителям нравится.
– Ваша мать и правда с фермы?
– О да, она из деревни в горах к северу от Гуантанамо. Когда я был ребенком, я то и дело слышал: «Чего им там не хватает в деревне? Что, ты хочешь сникерс?!» Впервые я надел башмаки, когда мне исполнилось семнадцать. «Что, ты хочешь машину?!» Впервые я проехался на машине в двадцать два года, и это был грузовик.
– Но сейчас ваша мать отлично ведет дело. Этот самый ресторан…
– О да, но это сейчас. Она приехала в семьдесят втором. Так как она хорошо готовила, то получила работу в ресторане. Спала на тюфяке в кладовке, чтобы экономить деньги. Потом родился я, и маме поручили развозить на грузовичке в строящиеся районы еду рабочим-кубинцам – рис, бобы, кофе, лепешки. Я сидел на переднем сиденье грузовичка до тех пор, пока не пошел в школу. Мать истратила все до последнего пенни, но открыла свое первое заведение – прилавок и при нем четыре столика на Флэглер. А потом и этот ресторан, лет пятнадцать спустя. Типично американская история преуспевания.
Джейн заметила, каким напряженным сделалось его лицо, несмотря на веселую, чуть ироничную улыбку.
– А ваш отец? Кем он был?
– Я же вам говорил: он умер до того, как я родился, по дороге сюда.
Пришла официантка и принесла напитки, а также соломенную корзиночку с банановыми чипсами и глиняную мисочку соуса mojo criollo.
– Я заказал для нас. Вы не возражаете? – спросил Паз.
Джейн пожала плечами, улыбнулась, взяла один ломтик, обмакнула в соус и съела. Вздохнула, закрыла глаза. Взяла еще один. Потом еще.
Паз наблюдал за тем, как она ест и пьет. За пять минут она опустошила половину корзиночки и расправилась с дайкири. Паз прикончил остальное, если не считать нескольких ломтиков, которые съела Лус. Он заказал еще порцию.
– Я вижу, вы голодны.
– Да, – ответила Джейн, и глаза у нее вспыхнули.
За этим последовало блюдо жареных крабов, холодный суп из авокадо и бифштекс из вырезки с жареным картофелем и – на отдельных тарелочках – черными бобами и рисом. Девочка поела жареной картошки, немного бобов и риса, немного похныкала и уснула, опустив голову на колени Джейн. Джейн съела большую часть жаркого, бобов и риса. Паз глядел на нее с неподдельным восторгом.
– Вы хороший едок.
– Еда очень вкусная. Я не ела плотного обеда более двух с половиной лет. Собственно говоря, я и не испытывала голода. Последние двадцать четыре часа я на наркотике. Я могла бы съесть и больше, но не влезет. Благодарю вас.
– De nada, – ответил он по-испански. – Не стоит. Можно спросить, зачем вы принимаете наркотик?
– Можно. Дело в том, что я не должна спать, пока все это не кончится. Он может добраться до меня, пока я сплю, и это отдаст меня в его власть, скорее всего навсегда.
– Но вы говорили, что у вас есть какая-то магическая защита и он не может до вас добраться.
– Да, в реальном мире. Но когда мы спим, то открываем дверь в мир переходный, вернее, в коридор, ведущий в мир духов. В этом коридоре духи могут посещать нас, потому мы и видим столько снов, но вместе с тем это и область, где имеет место черная магия, область пограничная. Я должна встретить его именно там, но при этом бодрствовать, а не спать.
– И как же этого добиться?
– Увеличить дозу. У меня есть достаточный запас нужного вещества. Но как я уже говорила, мне нужны союзники.
– Да, но вот этого я как-то не…
Он вдруг умолк и широко раскрыл глаза.
Весьма примечательная фигура двигалась в их сторону по обеденному залу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152