Насекомое лежало на спине, безнадежно жужжа. Она подошла, подцепила письмом Евы муху и выбросила, открыв окно, в которое ворвалась взрывная волна вечернего жара, принесшая с собой грохот трамваев в соседнем квартале. Вдруг нахлынула страстная тоска по Англии, по дому, который она никогда не таскала на своей спине, как улитка. Просто возникло туманное манящее воспоминание о мире с двухэтажными автобусами, мебельными чехлами из вощеного ситца, с летним дождиком, барабанящим в окна, и с испеченным к чаю печеньем…
Почему не принять приглашение? Служебные обязанности перевыполнены, надо отдохнуть. Будет очень приятно присутствовать на свадьбе дочери Майка. Майку тоже было бы приятно. Разве он смог бы стоять в церкви, не вспоминая другой обряд, вопросы и ответы? Как не думать о Майке? Она о нем по-прежнему думает, причем гораздо чаще, чем следует для своего душевного благополучия. Мередит сунула приглашение обратно в конверт. Отложим решение. Ненадолго, так как свадьба скоро, но все-таки можно вложить ответ в очередной мешок с почтой, который через недельку отправится в Соединенное Королевство. День был долгий. Чувствуя себя липкой, грязной, испытывая массу прочих навязчивых неразгаданных ощущений, порожденных нерешительностью, она пошла в ванную и открыла краны, чтобы все это смыть.
* * *
– Не люблю свадеб, – твердо заявил Алан Маркби, глядя на подвешенный цветочный горшок. – Жар на нее плохо действует. Я лучше уберу.
– Поздновато, – заметил его зять Пол, переворачивая куски мяса на решетке жаровни. – Боюсь, лобелия уже хорошо прокоптилась. Ну-ка, все брысь отсюда!
Жена Пола и сестра Маркби Лора, свернувшаяся клубочком в кресле, развернулась, мрачно побрела в угол, где сидели дети с банками коки и, к вящему недовольству хозяина, с красным мороженым на палочках, которое таяло быстрее, чем попадало в ротики, оставляя на плитах мощеного дворика зловещие багровые пятна. Непонятно, зачем он им позволил испортить воскресный день. Видимо, из-за нечистой совести.
Прячась за непомерными солнечными очками, Лора подставила лицо под солнце. В разгар английского лета светлые от природы волосы приобрели скандинавскую белизну, белая кожа соблазнительно загорела. Глядя на выставленные напоказ идеальные длинные ноги, Маркби с тайной усмешкой подумал, что никогда еще не видел женщину, которая настолько не походила бы на преуспевающего солиситора из старой фирмы, имеющей высокую репутацию в графстве.
– Готово! – объявил Пол. – Нам стейки, детям на выбор гамбургеры или колбаски.
За едой вновь зашел разговор о приглашении на свадьбу, пришпиленном к двери чулана на кухне.
– Лестно получить предложение привести невесту к алтарю, – прокашляла Лора. – Особенно когда ее мать – знаменитая Ева Оуэнс.
– Лестно только для старых друзей семьи. Я был едва знаком с Робертом Фрименом. Играли вместе в гольф, пару раз выпивали. Саре он не отец, а отчим номер два, умерший к тому же полтора года назад. Сару я видел всего два-три раза. Она была одета, как инопланетянка, носилась, скакала вроде необученного щенка, активно занималась спасением китов. С Евой Оуэнс я встречался не чаще, и фильмы ее никогда мне не нравились. В последний раз видел на похоронах бедняги Роберта, где она потрясающе смотрелась в черном, окруженная кучей фотографов. Не скажу, будто неискренне горевала, только одинокую розу бросала в могилу под полыхавшие со всех сторон фотовспышки. Получилась какая-то идиотская белиберда, и с предстоящей свадьбой произойдет то же самое. Папарацци станут давить друг друга, щелкая блистательную мать невесты, а нам в цилиндрах придется доказывать свое право при этом присутствовать. – Маркби перевел затравленный взгляд с куска мяса на собеседников. – Господи помилуй, меня объявят последним телохранителем Евы Оуэнс!
– Может, и повезет.
– Есть какие-нибудь газеты, чтобы подстелить под детишек? – дружелюбно спросил Пол. – Они уже запачкали патио.
– Боже мой, кажется, будто тут свинью резали. Вон тот, как его там, уронил гамбургер, осталось жирное пятно…
– Его зовут Мэтью! Алан, ты должен знать имя собственного племянника.
Детей поспешно обложили газетами – слишком поздно для предотвращения ущерба.
– Нельзя отказываться вести в церковь невесту. Это неучтиво.
– Не люблю свадеб. Вообще никогда не любил. Своя собственная мне не очень-то понравилась. Это было вещее предзнаменование, если такие вообще бывают.
– Тебе надо снова жениться. В сорок два года необходимо иметь семью.
– Нет, спасибо, – отказался Маркби, мрачно глядя на грязь, запятнавшую плиты. – Одной женитьбы хватит. Мэтью, если не возражаешь, перестань терзать фуксию.
– Хочу открыть цветочки.
– Спасибо, они сами откроются. Почему нельзя отказаться от всех этих свадебных дел? Зачем Ева меня попросила? По телефону сказала, будто так хотелось бы Роберту. Полный бред. Он ничего подобного даже не думал.
– Если б был жив, то подумал бы. Сам бы повел к алтарю свою падчерицу.
– Ну ладно, – сдался Маркби, – я это сделаю. Только нутром чувствую, что этого делать не следует.
– Мам, Вики оборвала все красные и лиловые цветочки…
Глава 2
Мередит не могла представить кузину в роли тихой деревенской мышки. Прежде та никогда не стала бы прятаться от бесчисленных друзей и коллег. Подъехав к старому ректорию, где Ева теперь поселилась, и заглушив мотор, Мередит задумалась, не покойный ли муж двоюродной сестры Роберт Фримен решил приобрести живописную, хоть и слегка потрескавшуюся груду желтых кирпичей в сельской глуши на границе Оксфордшира и Нотргемптоншира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11