Фролов задумался. Холодный ветер трепал березы. В полуверсте от ямы слышались взрывы мин.
– Тогда мы ляжем здесь костьми, – сказал, наконец, комиссар.
– Смелый идет навстречу смерти со шпагой в руках? Вы правы, товарищ комиссар.
– Да что ты, милый, – заговорил старик. – Ничего не будет! Дьявол лих, зато ангелы добры. Ничего нам не будет.
От слов старика веяло несокрушимой уверенностью. Комиссар встал и спокойно сказал Драницыну:
– Мы должны не умереть, а победить. Во что бы то ни стало! Понятно?
Отряд разделился на две группы. Первая, которой теперь командовал Драницын, оставалась на месте. Фролов со второй группой уходил в лес, с тем чтобы напасть на интервентов с тыла. Услышав взрывы гранат, Драницын должен был сейчас же поднять своих людей в атаку.
Фролов сбросил шинель и положил по две гранаты в оба кармана штанов.
– Как только раздадутся взрывы, начинайте, – сказал он военспецу.
– Слушаюсь, – коротко ответил Драницын.
– Ну, а ты что? Бери! – весело крикнул Валерий, показывая Андрею на ящик с гранатами. Разведчики были включены в группу Фролова.
– Все взяли? – обернулся он к бойцам.
– Все, – послышалось в ответ.
– Ну что ж, товарищ Драницын, – по-прежнему весело сказал Сергунько. – Не поминайте лихом…
– Пошли! – приказал Фролов.
Выбравшись вслед за ним из ямы, люди побежали к ручейку, вытекавшему из леса. Ручей был мелкий, с вязким дном. Ложбинка, в которой он протекал, заросла лозняком. Скрытно двигаясь по течению ручья, люди добрались до леса.
– Туда-от, на горелое пойдем, Павел Игнатьич, – сказал Нестеров. – Сгоревшие елки, – он махнул рукой. – Там ихние посты. Там ироды!
10
Полковнику Роулинсону доложили, что к роте размещенной у лесной тропы А (так американцы называли в своих донесениях одну из таежных просек), направляются бойцы советского отряда. Эта рота имела сто с лишком штыков и растянулась приблизительно на полкилометра. Боевое охранение состояло из постов и нескольких парных патрулей, обходивших просеку, которая таким образом все время контролировалась. Почувствовав, что противник намеревается охватить его с тыла, полковник Роулинсон послал из резерва новую роту. Она уже направилась к тропе, но Фролов сумел предупредить события. Его группа вплотную подобралась к американским передовым постам. Комиссар лежал в пятнадцати шагах от одного поста и на таком же расстоянии от другого. Дальше ни ползти, ни прятаться было уже невозможно. Он увидел избушку с разметанной крышей и понял, что там находится минометный окоп. Кругом слышались голоса американцев, Фролов вскочил на ноги, оглянулся и крикнул:
– Вперед, товарищи!
Во главе своих бойцов он очутился на поляне неподалеку от избушки и швырнул через разметанную крышу связку гранат. Раздался взрыв. Послышались крики, стоны. Американские солдаты бросились бежать. Офицеры, сами не ожидавшие столь внезапного нападения, пытались удержать своих людей, но солдаты не слушались их. Началась паника.
Тем временем Драницын поднял бойцов в атаку…
В донесении полковника Роулинсона, которое впоследствии было найдено в Архангельске, весь этот эпизод излагался так:
«Внезапно у нас в тылу появились совершенно пьяные латыши. С дикими возгласами они стали кидать гранаты. Мы огнем винтовок и пистолетов встретили одуревшую от алкоголя банду. Мой лейтенант Хэнки ликвидировал нескольких. Но, к несчастью, наши минометы бездействовали. Они были повреждены взрывом гранат. Неожиданно появилась новая цепь красных с ручными пулеметами, засыпавшая пулями наших храбрецов. Возникла угроза окружения. Мы вынуждены были отступить. Впредь до получения от разведки точных сведений о силах противника я изменил направление и приказал всему отряду собраться в кулак и уходить в глубь леса…»
11
Ветер шумел, взметывая ветви ольхи. Невдалеке от жарко пылавшего костра маячила в темноте фигура с винтовкой. Тут же лежали накрытые брезентом тела погибших бойцов. Завтра утром их должны были похоронить.
Сидя у костра и задумчиво глядя на раздуваемый ветром огонь, Андрей думал, что и он и Валерий Сергунько могли бы теперь так же лежать под брезентом, как лежат Иван Жарнильский и Петр Маркин. Почему этот мир, существующий десятки тысяч лет, не сумел обеспечить человеку справедливой жизни? Сколько жертв еще понадобится для того, чтобы переделать всю эту бесчестную, бессовестную старую жизнь?
– Что молчишь? Психология? – насмешливо спросил подошедший Валерий.
– Нет, я просто думаю… – ответил Андрей и рассказал о своих мыслях.
Валерий рассмеялся.
– А я полагаю так… Если бы мне сказали: получай сто жизней, – все до одной я истратил бы на революцию. Ей-богу, только силой оружия народ добьется новой, счастливой жизни. Что тут думать? – уже добродушно закончил Валерий.
Они зашли в ярко освещенную избу Нестеровых. Петухи пропели полночь, но деревня еще бодрствовала. По улицам сновал народ.
Мелосеев с кнутом в руке стоял возле своего дома, мрачно посматривая на освещенные окна. Калерия распрягла лошадей и завела их во двор, к конюшне.
Как только первые выстрелы донеслись до деревни, Мелосеев погрузил на телегу два больших сундука, разместил на ней семью, запер свой дом и отправился в лес. Когда бой кончился и все стихло, Мелосеев вернулся. Но дом его был уже занят бойцами.
Сейчас они перетаскивали с повозок в пустой мелосеевский амбар добытые в бою трофеи: ящики с патронами, мешки с продовольствием. Взводный командир Степанов, исполняя обязанности каптенармуса, наблюдал за приемкой и, стоя у распахнутых настежь ворот амбара, что-то записывал себе в книжечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145