Доминик никогда бы не подумал, что под жутким мужским одеянием, в котором она приехала, скрывалось такое великолепное тело.
Джозеф подвинул Арли стул, и Доминик был крайне благодарен ему за то, что девушка на некоторое время отвлеклась, что дало графу возможность Внимательно ее рассмотреть. Настоящий неограненный алмаз. Длинные ресницы, высокие скулы, щеки розовые, как и ее губы… и с каждой секундой они все больше розовели, как раскрывающийся бутон розы.
Доминик сдержал улыбку. Какая прелестница. И тут же напомнил себе, что она совсем еще юная.
Граф сделал Джозефу знак, чтобы тот подавал ужин, и стал смотреть на очаровательную женщину, заботу о которой вменили ему в обязанность. За ужином он продолжал наблюдать за Арли, с удовольствием подмечая, что она откусывает маленькие кусочки, правильно выбирает столовые приборы для каждого блюда и не опирается локтями на стол. Для Доминика это было сюрпризом, тем более что ее отец не особо заботился об этикете.
– Ваш отец – он был хорошим человеком?
При упоминании об отце в Арли произошла удивительная перемена. Ее зеленые глаза заблестели, а губы растянулись в улыбке, приоткрыв ряд маленьких белоснежных зубов, на щеках появились ямочки. Доминик заерзал на стуле: ему было неловко, что он, вместо того чтобы относиться к своей подопечной по-отечески, находил юную особу весьма и весьма привлекательной.
– Он был замечательным человеком, очень любящим и добрым. Когда он уходил в море, я ужасно по нему скучала. А когда возвращался, мы устраивали праздник допоздна. Он любил играть в карты. Может быть, слишком любил, – произнесла Арли, и живость исчезла из ее голоса.
– Я помню его смех, – сказал Доминик, стараясь приободрить ее. Ему невыносимо было видеть, как грусть искажает эти прекрасные черты, – и его улыбку, когда он улыбался, на щеках у него появлялись ямочки, которые, как я вижу, вам посчастливилось унаследовать.
Улыбка тут же снова зажглась на лице Арли, и, к огромному изумлению Доминика, его сердце на мгновение замерло.
– Да, – кивнула она, – его смех мог вызвать улыбку у любого. Хотя иногда он был совершенно неуместен. И смех у него был такой раскатистый, что я слышала его издалека.
– А у вас нет других родственников?
– Нет. Никого. Моя мать умерла, когда я была совсем еще маленькой.
– Расскажите мне о своей жизни.
– Да особо нечего рассказывать… – Арли заерзала на стуле. – Я выросла в Уэльсе, Много времени проводила одна. Общалась только с нашей соседкой Джоанной Хопкинс, синим чулком. Она научила меня читать и писать. Когда-то она работала учительницей музыки в школе в Кардиффе. Я слышала, как по ночам она играла на пианино – тихие мелодии доносились до нашего дома.
Девушка закрыла глаза и улыбнулась, явно заново переживая эти воспоминания.
Доминик был зачарован ее невинностью. Воспоминание о таком простом моменте вызвало у Арли сильные эмоции, и чувства отражались на ее лице.
– Как будто это было вчера, – сказала она.
– А сколько вам тогда было лет?
– Лет десять. Джоанна была близким другом. Я очень скучала по отцу, когда он уезжал. – Голос Арли дрогнул, и она уставилась на свои сложенные на коленях руки. – Я часто боялась, что он никогда больше не вернется.
– Но он всегда возвращался.
Девушка кивнула и встретилась взглядом с графом:
– Да, возвращался. Потеряв корабль, который вы ему купили, он так расстроился. Я старалась заставить его перестать пить и играть, но он не мог. Боюсь, это было необходимо ему как воздух, которым он дышал.
– Насколько я понимаю, вы любите читать.
Глаза Арли загорелись, и Доминик подумал, что следует поблагодарить Джозефа за информацию.
– Да, очень, милорд.
Арли выпрямилась на стуле, ее глаза радостно заблестели. Доминик не ожидал подобной реакции на такую заурядную вещь, как книги.
– На меня огромное впечатление произвела ваша библиотека, милорд. У вас столько книг, и я…
Пока Арли говорила, Доминик думал, что она станет кому-то прекрасной женой. Его взгляд скользнул с подбородка Арли на ее лебединую шею, потом еще ниже на мягкий изгиб груди идеальной формы и размера – не слишком большой, наверняка уместится в ладонях. Из-за тесного корсета ее стройная фигурка казалась еще изящнее. Ну, ничего, кухарка Доминика славилась своей искусностью, Арли очень скоро поправится.
Когда граф взглянул на непослушную прядку, выбившуюся из пучка и упавшую на грудь Арли, внутри у него потеплело. Интересно, как она выглядит с рассыпавшимися по спине светлыми кудряшками? Яркий образ моментально вспыхнул перед глазами Доминика: Арли стоит перед ним обнаженная. И тут же кровь прилила к паху, его плоть ожила и туго натянула ткань бриджей. Доминик глубоко вздохнул и постарался избавиться от мыслей о том, что она может стать его любовницей. Но яркий образ все никак не исчезал из сознания графа, и, к его огромной досаде, от острого желания его плоть начала мучительно пульсировать.
Арли запнулась и нахмурилась:
– В чем дело?
Доминик вздохнул, изо всех сил стараясь успокоиться, и выпрямился на стуле. Еще секунду назад он дрожащей рукой поправлял ставшие вдруг до крайности неудобными бриджи, а теперь эта же рука твердо держала стакан с бренди, который он залпом осушил. «Разрази меня гром», – подумал Доминик, с отвращением осознав, что его влечет к молоденькой девушке, которая, несомненно, считает его стариком.
– Ничего, – сказал он, голос его звучал спокойно и ровно, словно ее присутствие не производило на него ровным счетом никакого впечатления.
Хотя на самом деле он едва мог совладать с эмоциями. Он с ужасом подумал о том, что будет, когда в свете узнают, что он стал опекуном этой роскошной, соблазнительной женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72