Поэтому Сарина держала свой секрет при себе, скрывая его, так же как и свое имя, за белой маской, голубым платьем и вуалью молчания.
Так было до того утра, когда она проснулась от собственного крика, вырванная им из кошмарного сна. Ее тело сотрясала дрожь, руки сжались в кулаки, а сердце с болезненной яростью билось о ребра. Во сне смерть сомкнула свои бескровные пальцы на горле ее сына и Сарина почувствовала это прикосновение так отчетливо, словно костлявая высасывала жизнь из нее самой.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась Мэй в небрежно наброшенном халате и с трубкой в руках. Она подбежала к кровати и обняла Сарину за плечи.
– Я слышала, как ты кричала, – сказала она. – Что случилось, сестра моя?
– Мне приснился ужасный сон, – прохрипела Сарина, все еще с трудом дыша и держась за горло. – Боже мой, я чувствовала… он умер и я… словно я умерла, и он…
– Кто умер?
– Мой ре… мой о-отец. – Правда чуть было не выскочила наружу, но Сарина вовремя остановилась. – Он лежал там, и я не могла дышать, и…
– Вот. – Мэй протянула ей трубку. – Она прогонит преследующих тебя демонов.
– Нет. – Сарина оттолкнула ее руку. – Я не могу.
– Но она подарит тебе спокойствие, в котором ты так нуждаешься.
– Нет, Мэй, – простонала Сарина, вспоминая, как тщетно она пыталась заставить свою подругу бросить опиум. – Я не хочу. Посмотри, что она сделала с тобой.
– У меня тоже есть свои демоны, Сарина, – с горечью призналась девушка, – и я не могу жить без грез, которые дарит мне опиум.
Грезы во сне. Как хорошо Сарина помнила то утонченное чувство невесомости и покоя. Самое главное – покоя.
– Одна затяжка, сестра моя, может быть, две, – уговаривала ее Мэй. – Опиум облегчит твою боль и прогонит демонов. – Она поднесла трубку к упрямо сжатым губам Сарины. – Вдохни глубоко и почувствуй власть опиума, и он сделает твое тело легким облаком.
Сарина вдохнула и закашлялась, проглотив немного резкого белого дыма. Вторая затяжка далась легче, третья – еще легче. Один раз, пообещала она себе, только для того, чтобы заснуть. Вскоре знакомая сладостная пустота понемногу охватила ее, избавляя тело от боли, голову от страха и заменяя их сладостным, всепобеждающим спокойствием. Сарина вздохнула и закрыла глаза. Мягкое розовое облако, рожденное из лучей поднимающегося солнца, – примета еще одного летнего утра – подняло ее и понесло к благословенному забвению.
В следующий раз, проснувшись от кошмара, Сарина почти что ожидала увидеть около себя Мэй с разожженной трубкой. Но вместо этого с разочарованием обнаружила, что комната тонет в полумраке осеннего дня и что, как бы она ни пыталась, она не может заснуть. В этот вечер она впервые с трудом справилась с ролью хозяйки заведения. И теперь каждый раз, когда ночью ее одолевали ужасные сны, она проводила следующий вечер в каком-то оцепенении и валилась в четыре утра на кровать, в отчаянии призывая сон, который не приходил.
Однажды после очередного сна, в котором она гналась за мальчиком, все время ускользавшим от нее, Сарина пробралась в спальню Мэй и докурила трубку, которую та, провалившись в сон, оставила непогашенной. После этого Сарина раздобыла себе трубку и держала ее наготове на прикроватном столике. Это только на случай, если вернутся кошмары, уговаривала она себя. Но так как ужасные сны все повторялись и повторялись, трубка вскоре стала для нее печальной необходимостью.
Сарина выкуривала полную трубку опиума каждое утро, перед тем как лечь в постель, – только тогда она могла быть уверена, что страшные сны не вернутся. И уже десять дней она действительно спала беспробудно.
В то утро, пытаясь доказать себе, что она может обойтись без помощи опиума, Сарина легла спать, не притронувшись к трубке. Она просыпалась несколько раз и, в конце концов сдавшись, встала с кровати около полудня. К своему удивлению, она обнаружила, что во рту пересохло, а нос покрыли мелкие бисеринки пота. Вскоре она начала отчаянно чихать. Весь день ее снедало беспокойство, и она не могла проглотить ни куска без того, чтобы не почувствовать тошноту. Вернувшись к себе, чтобы отдохнуть перед утомительным вечером, она внезапно согнулась пополам из-за страшной рези в желудке. Сарина упала на кровать и прижала колени к груди. Спазмы не утихали.
Через несколько минут раздался легкий стук в дверь, и в комнату медленно вошла мадам Блю.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спросила она Сарину, которая в ответ с трудом удержалась от стона, так сильна была боль.
– Я немного устала, только и всего.
– Ты почти ничего не ела сегодня, и я заметила, что ты дрожишь.
– Мне кажется, у меня небольшая лихорадка.
– Это не лихорадка, – грустно сказала мадам. – Ты страдаешь потому, что больше не можешь без опиума.
– Но я пользовалась трубкой совсем недолго! – запротестовала Сарина.
– Десять дней не такой уж короткий срок, мой Цветок Дракона.
– Не может быть! – вскричала Сарина. – Я ведь не впервые курю трубку.
– И как часто ты ею пользовалась раньше?
– Всего несколько раз, – призналась Сарина, всхлипнув от нового спазма.
– Понятно. – Глаза мадам Блю смотрели холодно. – К сожалению, ты убедишься в моей правоте: все твои неприятные ощущения пройдут, если ты сделаешь несколько затяжек.
– Н-нет, – с трудом сквозь стучащие зубы выговорила Сарина.
Но боль была невыносима. Поднявшись на локте, она потянулась к прикроватному столику, где лежали ее маленькая трубка и стилет. Она чуть было не опрокинула лампу, торопясь как можно быстрее схватить одну из тоненьких пластинок опиума, которые она хранила в маленькой фарфоровой миске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109