Мне это надоело.
– Извини.
Ренди попытался выпрямиться. Все болело, но переломов, очевидно, не было.
– Кому ты звонила?
– В полицию, но вот телефон…
Ренди с трудом встал, плохо сгибались ноги, на голове он нащупал шишку величиной с орех. На накидке Хилари цвета слоновой кости было несколько темных пятен. Скорее всего ей придется выбросить эту накидку.
– Сколько времени я был в отключке?
– Ты ничего не пропустил, если именно это тебя волнует.
Хромая, Ренди прошел в спальню. Новенькие серебряные запонки исчезли. «Полароид» валялся среди осколков зеркала, разбитый всмятку. Новый костюм, слава Богу, висел на месте, но в бумажнике не оказалось кредитных карточек и двухсот пятидесяти баксов, которые он сегодня утром снял с текущего счета.
– Сукин сын!
Ренди так саданул дверцей шкафа, что закачались вешалки. Подбоченясь, Хилари встала в дверях спальни и сказала:
– Не отправиться ли тебе со своими истериками куда-нибудь в другое место?
– Шесть месяцев – это срок, и я вовсе не надеялся, что ты так долго способна хранить верность, но этот парень…
– Он не так уж и плох, и все бы обошлось, если бы ты дал ему поискать портфель.
– А на сегодня ты ему назначила свидание, да?
– Ты же знаешь, сколько я сегодня пережила, могла ли я думать о свиданиях.
– Где ты с ним познакомилась?
– Какая разница? Мне надоели твои вопросы.
– Он забрал снимки. Как ты думаешь, что он будет с ними делать?
– Порвет и спустил с туалет.
– А может, продаст их в журнал.
– Не думаю. Он очень славный парень, Ренди. Теплый, любящий, мягкий.
– Где он работает?
– Он актер, ты забыл?
Ренди поднял осколок фотоаппарата, согнул его пальцами, потом отпустил, и он, пролетев через всю комнату, упал за кроватью.
– Да, он сказал так. А где он выступает?
– Сейчас репетирует.
– А что за пьеса?
– Я не помню.
– Он когда-нибудь упоминал ее?
– Я не помню.
– Где он живет?
– Не знаю.
– Дерьмо собачье.
– Это правда.
Ренди выложил пять кусков плюс налог за обручальное кольцо с условием выплаты по триста пятьдесят баксов в месяц. А возвращать кольцо – дело сложное.
Он посмотрел на возлюбленную и спросил:
– Вы всегда встречались здесь? В твоей квартире?
– Я и видела-то его всего один или два раза. Не знаю, как он вошел, должно быть, украл ключ. Господи, ты так говоришь, будто он для меня что-то значит!
– Какой у него номер телефона?
– Я тебе его не дам, Ренди. Просто забудь об этом, хорошо?
– «Полароид» и запонки, пленка, наличность, которую он украл из бумажника, – все вместе составляет около пятисот баксов. И еще кредитные карточки! Проклятие.
Ренди воспользовался телефоном в спальне, чтобы предупредить компанию, что он потерял кредитные карточки. Он сказал, что выронил бумажник в баре. Да, да, разумеется, он позвонил в полицию.
– Пожалуйста, не бросай так резко трубку. Телефон не виноват, – сказала Хилари.
Пройдет три-четыре дня, прежде чем он получит по почте новые карточки. А до этого что он будет делать? Пользоваться наличностью?
– Так ты собираешься выследить его и заставить все вернуть? Тогда возьми сначала еще пару уроков дзюдо.
Не глядя на нее, Ренди, прихрамывая, отправился в кухню и вытряхнул из пакета хлеб. Потом вывернул пакет наизнанку и, взяв на балконе стакан, из которого пил Грег, положил его в пакет. Он посмотрел на свет. Отпечатков на стакане он не увидел, но это не значит, что их там не было.
Грег быстро, как только мог, шел по улице, стараясь не привлекать к себе внимания. Его «форд-торус» стоял там, где он его и запарковал, передком в аллею. Портфель лежал на самом виду – на переднем сиденье. Он прошел мимо автомобиля, затем вниз по аллее, обошел квартал. Ментов нет.
Бородатый молодой человек с золотыми колечками в ушах замешкался неподалеку в дверях книжного магазина и совсем не интересовался им.
Точно так же и полный паренек в темных очках, деловито вынимавший голубику из мороженого.
И он мог побиться об заклад, что девчонке с черным бантом, помадой «ядерный удар» и стрижкой под лемминга, которая стремительно катила коляску к крутому обрыву, не было до него ровным счетом никакого дела.
Оставались еще двое школьников и старичок, медленно передвигавшийся в коляске на батарейках, и Грег искренне сомневался, что кто-нибудь из них приставит к его виску пистолет и начнет выговаривать ему, как он был не прав.
Он резко открыл дверцу автомобиля, взял портфель, захлопнул дверцу и потерся бедром о ручку, чтобы стереть отпечатки пальцев.
Ментов все еще не было.
Он прошел два квартала до отеля и взял столик у окна с приятным видом на улицу и хорошим обзором. Единственное, что отличало этот бар от других, был его малый размер: пара четырехместных кабинок вдоль стены и не более двенадцати стульев. Это Грега устраивало, иначе он пошел бы туда, где полированные столы красного дерева с облицовкой из дубового шпона и прекрасные кожаные кресла.
Подошла официантка в облегающих черных брюках и белой накрахмаленной рубашке, галстук бантом был почти того же цвета, что и губная помада. Короткие каштановые волосы нелепо торчали на ее голове, но это странным образом шло ей. Грег заказал светлое пиво и, закурив сигарету, уселся поудобнее. Мысленно он все время возвращался к факту, что он убил человека и потом слинял. Он не мог решиться заглянуть в портфель: если в нем нет ничего ценного, убийство и вовсе окажется бессмысленным. Он приказал себе успокоиться, напомнил, что мент выхватил пистолет первым. Он уложил парня при самозащите, самой обыкновенной самозащите, хотя происшедшее оставалось ужасным, как себя не оправдывай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66