Вышло чересчур резко. Бармен покосился тревожно: вероятно, посчитал Джонни не таким уж безобидным и опасался драки. Хмель улетучился из глаз Джонни, и он, кажется, впервые за вечер меня увидел.
– Что случилось?
– У меня встреча.
Он посмотрел на часы на стене, стрелки ползли к половине одиннадцатого.
– Ладно, ну удели мне десять минут. Мы столько не виделись. Поди, лет шесть, а? – уже не так настойчиво сказал он.
– Около того.
– Может, больше. – Джонни поднял кружку и сделал глоток. На верхней губе осталась пена, Джонни вытер рот и сделал второй глоток, глядя на меня поверх кружки. – Ну так что у тебя происходит?
– Да ничего особенного.
– Все практикуешь черную магию?
– Нет, бросил. Дурацкое занятие.
– Да, старик, никогда не думал, что ты это скажешь.
Я поднес кружку ко рту, уходя от ответа, и сделал большой глоток, чтобы допить поскорее и убраться отсюда.
– Что ж, это правда.
Джонни, похоже, забыл, что его послали за пивом. Он стоял и ждал, когда я расскажу ему, почему отказался от призвания. Пусть ждет. Джонни Мак никогда не умел держать паузу.
– На той неделе я встретил твою мать в городе. – Он помолчал, ожидая моей реакции, и продолжил: – Она сказала, у тебя проблемы.
– Не знаю, с чего она так решила.
– Так у тебя все в норме?
Я развел руками:
– Сам видишь.
– Это хорошо, – неуверенно протянул он.
Я заставил себя улыбнуться.
– У меня все отлично, ты же знаешь мою старушку. Она любой насморк превращает в трагедию. С ней всегда так. – Я улыбнулся шире. – Как говорится, слухи о моей смерти сильно преувеличены.
Джонни кивнул, не спуская с меня глаз:
– Рад слышать.
За столиком в углу я заметил стройную брюнетку лет тридцати. Еще до того, как она направилась к нам, я знал, что она с Джонни. Благодаря кудрям и живой улыбке Джонни всегда нравился женщинам, вот только его привлекали строгие католички, невинные мадонны, которые отказывались с ним спать. Джонни оставил веру за школьными воротами, но в те дни его сексуальная жизнь прочно зависела от церковных догм. У девушки было милое лицо и веселый, но трезвый взгляд. Она обняла Джонни за талию, он улыбнулся, и я понял, что в определенном возрасте даже ярые католички сдают позиции.
– Там ребята умирают от жажды.
Джонни хлопнул себя рукой по лбу.
– Эйли, родная, прости. Я встретил Уильяма, и он меня заболтал. – Он сверкнул на меня глазами. – Такой пустозвон, спасу нет.
Эйли улыбнулась. Одета со вкусом, длинные волосы зачесаны на бесхитростный косой пробор. От невзрачности ее спасала улыбка. Улыбка и фиалковые глаза – увидев ее на афише кинотеатра, я бы решил, что они нарисованы. Интересно, чем она занимается. Джонни нравятся праведницы. Судя по коричневым сапогам на низком каблуке, юбке и пиджаку в тон, похожим на униформу, она Учительница или социальный работник.
– Присоединяйтесь!
Я покачал головой. Почему-то мне было трудно смотреть ей в глаза.
– Простите, я не могу.
Эйли не стала меня уговаривать, только покачала головой с деланым сожалением и потянулась за тремя кружками пива. Удивительно, как она смогла обхватить их своими маленькими ручками.
– Приятно познакомиться, Уильям. – Она улыбнулась Джонни: – Даю тебя десять минут.
Джонни поцеловал ее, едва не опрокинув кружки.
– Ты мое золотце.
– Я знаю, – снова улыбнулась Эйли. – Высшей пробы.
Джонни смотрел, как она осторожно пробирается к столику.
– Кто бы мог подумать, что я стану подкаблучником? – сказал он скорее с гордостью, чем с сожалением.
Мы поглазели на стройную фигуру, расставляющую на столе кружки.
– Красивая девушка, да, – сказал я. Джонни бросил на меня мрачный взгляд, полушутливый, но многозначительный, и я добавил: – Я завязал с шашнями.
– Ты совсем раскис, да. Не надо сдаваться. Ты еще найдешь хорошую женщину. Свою.
– Ладно, намек понял. – Я осушил стакан и протянул руку. – Рад был тебя повидать, Джон.
– И я. Может, еще выпьем вместе, когда у тебя будет время.
– Я надолго уезжаю.
Джонни понял, что я вру, но не стал спорить. Вместо этого полез в карман.
– Вот. Я дам тебе свой номер. На всякий случай. – Он принялся рыться в бумажнике. – Черт, вечно эти долбаные визитки куда-то деваются. – Ну надо же. У Джонни Мака есть визитки. Я невольно улыбнулся. – Держи. – Он нацарапал на клочке бумаги пару телефонов и адрес. – Теперь можешь поймать меня дома, на работе и где угодно. Мобильники, блин. Еще недавно с ними ходили только яппи.
Я взглянул на, кажется, знакомый адрес и сунул бумажку в карман, собираясь выбросить ее в ближайшую урну.
– Даже не думай. – Джонни покачал головой, угадав мои намерения. – Я потрудился написать, и ты как минимум обязан ее сохранить.
Я достал клочок из кармана, вынул бумажник и сунул его туда.
– Доволен?
– Не то чтобы, но сойдет.
– Я тебе позвоню, Джонни.
– Куда ты денешься. Иначе я тебя выслежу.
Я направился к выходу. Эйли помахала, когда я проходил мимо их столика. Я смотрел прямо перед собой и притворился, что не заметил.
* * *
Не удивительно, что Джонни столкнулся с моей матерью. Как ни старается Глазго казаться городом, это всего лишь большая деревня. Я знал, что не смогу долго скрываться, и слухи о моем приезде скоро долетят по трассе М-8 до домика в Камбернолде, так что я позвонил ей уже через месяц после возвращения. И конечно, она примчалась на следующий же день.
Часы на автобусной станции на Бьюкенен-стрит сделаны в виде скульптуры – циферблат, бегущий к выходу на длинных алюминиевых ногах. Не знаю, что появилось первым – образ или название. «Время бежит». И еще как.
На самом деле это, наверное, не лучшее место для встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75