Унижение заставило меня выражаться официально.
– Значит, мой контракт аннулирован?
Рэй кивнул.
– Мы уважаем… – он запнулся, – гармонию… Улла…
– Улла хочет, чтобы мы ушли? – Я помолчал в надежде, что он возразит, но Рэй кивнул. Я вздохнул. – Что ж, я понимаю. Ладно, заплати мне, и я соберу вещи.
Рэй совсем загрустил. Он полез в карман, достал пачку денег и вытащил из нее пару купюр.
– Я пришлю кого-нибудь с твоими вещами. Я посмотрел на сотню в руке.
– Рэй, мы так не договаривались, ты должен мне больше.
– Да, Уильям, – лицо Рэя наливалось кровью, – мы так не договаривались. Я потратился на рекламу, перелет, новые ящики, а ты… – Он обвел руками свое раскуроченное святилище. – Ты приходишь и устраиваешь погром в моем театре. Мне придется уговаривать Уллу не звонить в полицию. – Сильви пошевелилась, и я положил ладонь ей на голову. Рэй кричал все громче, с надрывом человека, кричать не привыкшего. – Это ты мне должен. – Дверь в кабинет приоткрылась, Рэй рявкнул что-то и снова повернулся ко мне. – Скажи спасибо, что я вообще тебе заплатил. Перелет оплатит твой английский дружок. В Берлине ты больше выступать не будешь.
– Рэй, я столько сил вложил, чтобы сделать тебе грандиозное шоу.
Он покачал головой и отвернулся.
– Я пришлю твои вещи. – Он, не глядя, кивнул на Сильви, словно ему больно было смотреть на нее. – И забери это с собой.
– Рэй. – Я сделал шаг вперед. – Я рассчитывал на эти деньги.
– Это не моя проблема. – Он посмотрел мне в глаза. – Моя проблема – навести здесь порядок, за одну ночь найти тебе замену, успокоить помощницу и замять это дело. Ты просто мой очередной промах.
Я не сразу понял, кто из близнецов вошел в кабинет с моим чемоданом, но, разглядев на запястье омегу, узнал Эрхарда. Он взглянул на полуживую Сильви и сказал:
– Коля – ублюдок.
– Ублюдок с работой. – Я взял чемодан. – Поможешь?
Эрхард взглянул на Сильви и на меня:
– Конечно. – Он смутился. – Вам нужно что-то сделать с собой.
Я невольно рассмеялся, но смех вышел с горчинкой, и я замолчал.
– Наверное, ты прав. Приеду домой, брошу пить, забуду сомнительных женщин, начну изучать этику.
Акробат кивнул на чемодан:
– У вас есть чистая рубашка?
Тут до меня дошло, что он говорит не о моем образе жизни. Некогда белая рубашка пропиталась кровью, моей или Колиной, уже не различишь. Я нащупал коросту под носом и вновь ощутил боль от удара.
– Нет. Постирать было некогда.
Бытовые подробности звучали нелепо, и я усмехнулся.
– Вот. – Эрхард снял с себя футболку и протянул мне.
– Уверен?
Парень кивнул, и я расстегнул рубашку. Эрхард достал из ящика стола бутылку с прозрачной жидкостью, смочил ткань и начал стирать кровь с моего лица. Пахнуло спиртом. Я поморщился, и он положил руку мне на плечо:
– Так надо.
Я почувствовал тепло его голой груди. Странное ощущение посреди странной ночи. Я взял у него рубашку и закончил сам, в довершение приложившись к бутылке. Горько и крепко, похоже на шнапс. Мне стало лучше. Я отдал бутылку Эрхарду, и он, не хлебнув, закрутил крышку.
Я присел рядом с Сильви и прошептал:
– Эрхард поможет мне довести тебя до такси.
Она пробормотала что-то неразборчивое. Я кивнул Эрхарду, мы подхватили ее под руки и медленно повели по коридорам к служебному входу. Один раз она посмотрела на него с мечтательной улыбкой, не понимая, откуда он взялся, но в основном просто переставляла ноги, полагаясь на нас, роняя голову под действием силы тяжести. Где-то в театре играла музыка, но нашу медленную процессию никто не встревожил. Привратник отложил газету и проводил нас неодобрительным взглядом. Нам было все равно. Эрхард помог нам с Сильви в последний раз выйти из «Хамелеона». Я остановился на тротуаре.
– Наверное, дальше я лучше сам. Если таксисты увидят, что мы держим ее вдвоем, они испугаются за обивку.
– Ладно. – Эрхард погладил свою разрисованную грудь. – Удачи.
– Спасибо, не помешает.
Он кивнул:
– Вернетесь в Англию?
– Наверное. – Я вспомнил телевизионщика, о котором говорил Ричард, и попытался взбодриться. Или сохранить крупицу достоинства.
– Мой агент намекал на телевидение. Возможно, что-то выгорит. – Эрхард потер большим пальцем об указательный, международным жестом намекая на куш.
– Значит, скоро ваши проблемы кончатся.
Я с благодарностью пожал ему руку, отгоняя от себя мысль, что проблемы заканчиваются лишь с переездом на кладбище.
Я усадил Сильви в белый «мерс» на стоянке такси, удивляясь, как она сумела дойти на своих платформах. Таксист бросил на нас недовольный взгляд. Я назвал адрес отеля, он завел машину и выехал на дорогу. Наверное, тоже на мели.
Сильви проснулась и сладко улыбнулась, как ребенок после дневного сна.
– Не переживай, Уильям, найдем место получше. В Нью-Йорке отличные кабаре.
– Мне нравилось в «Хамелеоне».
Сильви положила голову мне на плечо:
– Тебе нравилась эта злобная стерва.
– Да. – Я смотрел на проносящиеся мимо огни витрин. – Да, она тоже.
Отель давно спал, но на сей раз я открыл дверь своим ключом.
В зеркальной кабине лифта от своего отражения было не спрятаться. Футболка Эрхарда облепила выпирающий живот, который я отказывался признавать. Над верхней губой усами Гитлера застыла короста, на переносице порез, оставленный кольцом Коли, правый глаз опух и не открывался.
Над дверью наконец зажглась цифра четыре. Сильви пришла в себя. Она прислонилась к стене, разглядывая свои ноги – наверное, боялась посмотреть в зеркало. Я взял ее за руку, и она подняла голову.
– Я устала, Уильям. – Она печально улыбнулась. – Дай мне вздремнуть, а потом займемся, чем захочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75