Многие из ее друзей и многие присоединившиеся к основанному ею Теософическому Обществу, отличались тем, что мало утверждали и ничего не отрицали. Все происходящие в ее комнатах чудеса были для большинства из них только лишь пищей для размышления. Когда раздавались мелодичные звуки колокольчика, исходившие от невидимого «услужливого эльфа» Поу-Дхи, то разные люди относились к этому феномену по-разному; неисправимые скептики добродушно посмеивались, а уверовавшие приходили в восхищение… Несмотря на чувствительность м-м Блаватской к насмешкам и клевете, она, между тем, проявляла истинный либерализм в отношении высказываемых мыслей, позволяя нам широко обсуждать ее убеждения, так же она относилась и к убеждениям других». [18, т. I, с.167]
М-р Джадж продолжал: «На столе, за которым она писала «Разоблаченную Изиду», стояло небольшое китайское бюро с маленькими выдвижными ящичками. В них хранились разные мелочи, но несколько ящичков всегда были пустые. Это было обычное бюро без всяких механических приспособлений, однако часто в одном из его пустых отделений пропадали различные предметы или наоборот, там обнаруживали то, чего никогда ранее не было в ее комнате. Я часто видел, как она опускала туда монеты, кольцо или какой-нибудь амулет, иногда и я сам клал туда же некоторые вещи, ящичек закрывали и почти сразу открывали – в нем уже ничего не было. Все исчезало… Бюро стояло на четырех ножках, на два дюйма возвышаясь над гладким столом, который был без изъянов. Несколько раз я видел, что она помещала в один из ящиков свое кольцо и уходила из комнаты. Я заглядывал в ящик, кольцо находилось на месте. Она возвращалась, и не приближаясь к бюро показывала мне это кольцо на своем пальце. Я опять заглядывал в ящик, но прежде чем она подошла к нему – кольца там уже не было…
Однажды вечером Мадам открыла один из ящиков своего китайского бюро и достала оттуда изящные бусы восточной работы. Она передала их одной присутствовавшей при этом даме[59]. На лице одного из джентльменов промелькнула тень сожаления от того, что не ему вручили эту вещь. Е.П.Б. подошла, дотронулась до одной бусинки ожерелья, и она тотчас отделилась и осталась у нее в руке. Затем она отдала ее тому огорченному человеку. Он с изумлением обнаружил, что это не просто бусинка, а булавка для галстука с золотой заколкой. Между тем, бусы остались абсолютно целыми и дама, рассматривая их, была поражена тем, что они не рассыпались после изъятия одной бусины». [18, т. I, с. 151—153]
Окончание истории с бусами, описанной м-ром В. Джаджем, можно найти в цитируемой выше статье из «New York Times» от 2 января 1885 года: «Дама, чей брат с энтузиазмом уверовал в удивительную русскую леди, придерживалась благочестивых религиозных взглядов, противоположных теософии. Познакомившись с Е.П.Б. она поддерживала с ней дружеские отношения, несмотря на разницу в их убеждениях.
Однажды м-м Блаватская отдала этой даме прекрасные бусы, изготовленные из какого-то странного материала, похожего на твердое дерево. «Носите их, – сказала она, – но если вы позволите надеть их кому-то другому, они исчезнут». Дама постоянно носила их более года. Между тем она переехала в другой город.
Однажды ее маленький больной ребенок раскапризничался, стал плакать и просить эти бусы. Она отдала их ему, посмеиваясь над своей нерешительностью. Ребенок одел бусы себе на шею и был этим очень доволен. Мать вышла из комнаты по своим делам и через несколько минут услышала, что ребенок опять сильно заплакал. Вернувшись она увидела, что он пытается снять с себя бусы. Она помогла ребенку освободиться от них. Бусы укоротились на одну треть, были горячие и оставили на шее ребенка следы ожогов. Она сама рассказывала эту историю и в то же время отрицала, что верит в «подобные вещи». [18, т. I, с.164]
«Где же Е.П.Б. брала материалы, составившие «Изиду», которые невозможно проверить по доступным литературным источникам. Из Астрального Света, из ее духовного сознания, от ее Учителей – «Братьев», «Адептов», «Мудрецов», «Наставников», как они по-разному назывались. Откуда мне знать? Хотя я и работал с ней над «Изидой» в течение двух лет и многие годы с другими ее литературными трудами», – вспоминал полковник Олькотт. [18, т. I, с.208]
«Большая разница в стилях, которыми написаны ее рукописи, иногда отличающихся совершенством, неопровержимо доказывает, что это была работа не одного ума. Различия в почерке, в ментальном методе, литературных приемах и в стилях подтверждают эту мысль…» [18, т. I, с.225]
«Каждое изменение в почерке сопровождалось изменением в манере, настроении, выражениях и литературных способностях Е.П.Б. Когда она обходилась только своими силами, это нетрудно было заметить. Из-за некоторой неопытности ей приходилось прибегать к исправлениям, а когда такие листы передавались мне для правки, в них были ужасные ошибки и неточности». [18, т. I, с.243]
«Излишние замены старых «копий» на новые, перестановки из одной главы в другую, из одного тома «Разоблаченной Изиды» в другой, замедляли ее работу, когда она находилась в нормальном состоянии, и, как следствие, предполагали болезненную борьбу «неопытной руки» с гигантской литературной задачей. Без знания английской грамматики и литературных приемов, без привычки к длительному писательскому труду, но обладая безграничной храбростью и умением концентрировать свои мысли, что почти несовместимо, она неделями и месяцами продвигалась по пути к своей цели, выполняя указания своего Учителя. Этот литературный подвиг превосходит все ее феномены.» [18, т. I, с.224]
«Боутон [ее издатель] потратил 600 долларов на исправления и переделки, сделанные ею в гранках… Когда издатель наотрез отказался вкладывать дополнительные средства в это предприятие, мы уже почти полностью подготовили рукопись третьего тома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117