Меня подмывало зайти туда и проверить, но я сдержался.
Жара была удушающей. Так уж я устроен, все рвутся на пляж, я потащился на кладбище. Солнечный свет отражался от всего с такой силой, как будто мстил за что-то.
Я опустился на колени у могилы Шона и сказал:
– Я не пью… честно.
Потом пошел к Пэдригу и покаялся:
– Я не принес цветов. Я принес стихотворение. Из которого ясно, что даже если я и порядочная дрянь, то порядочная дрянь с художественными наклонностями. Ты ведь любил слова. Слушай:
СЕЛЬСКИЕ ПОХОРОНЫ
Они держат море на правой ладони,
Качаясь от легкого памятного ветра.
Поля здесь – только камни, и топь,
И мертвые деревья.
Белолицая церковь стоит на мокром солнце,
Уставившись на острова своей темной дверью.
Молитвы вздымают в низкое, холодное небо,
Теряя связь с землей.
Мотор катафалка работает с перебоями,
Черная краска облупилась, обнажив ржавчину,
Детали из хрома давно потеряли блеск.
Все возвращается на круги своя.
Мертвые возвращаются домой.
С меня ручьями лил пот. Я пошел по дорожке между могилами. Навстречу мне – Энн Хендерсон. Мы встретились у калитки. Я хотел было сделать шаг назад, но она увидела меня и помахала рукой.
Когда я поравнялся с ней, она улыбалась. Мое сердце заколотилось в безумной надежде. Я почувствовал, как соскучился по ней.
Она воскликнула:
– Джек!
Я весьма оригинально отозвался:
– Энн! – Собрался с мыслями и промямлил: – Хочешь минералки?
– С удовольствием.
Мы пошли к гостинице. Она вздохнула:
– Ну и жара! – Еще добавила, какое облегчение испытала, узнав, что Сара не покончила жизнь самоубийством.
Я говорил мало. Боялся, что испорчу тот малюсенький шанс, который мне дала судьба. В гостинице мы заказали апельсиновый напиток с грудой льда. Она никак не отреагировала на то, что я не заказал спиртного. Прежде чем я сумел сформулировать свою мольбу, она сказала:
– Джек, у меня замечательные новости.
– Да?
– Я встретила чудесного человека.
Я понимал, она продолжает говорить, но перестал слышать. Наконец мы поднялись, чтобы уйти, и она предложила:
– Я возьму такси. Подвезти тебя?
Я покачал головой. В какой-то страшный момент я испугался, что она возьмет меня за руку. Но она наклонилась и легонько поцеловала меня в щеку.
Пока я шел к Ньюкасл, солнце палило нещадно. Я поднял лицо и сказал:
– Зажарь меня, проклятущее!
Двигаясь с места
Вернулся я к себе в таком состоянии, будто по мне только что прошел паровой каток. Так дико хотелось выпить, что я чувствовал вкус виски во рту. Сердце давило мертвым грузом. Я громко выкрикнул ирландскую фразу моего детства:
– An bronach mbor!
Вообще-то это значило «горе мне», а в более современном переводе: «Я в глубокой жопе».
Как водится.
Я уже прожил пятьдесят лет, так стоит ли еще надеяться на любовь?
Мечтать не вредно.
Откуда-то слева появилась мысль: «А здорово бы было уехать из Голуэя трезвым!»
Это заставило меня встать, проглотить таблетку и пробормотать:
– У меня куча дел, мне надо собраться.
Ник Хорнби сделал популярными разные списки. Я могу тоже составить список.
Уложил:
три белые сорочки
трое джинсов
один костюм
несколько книг
две видеокассеты.
Потом сказал:
– К черту костюм!
Я могу все свои вещи унести в наплечной сумке и исчезнуть отсюда навсегда. Проверил билет на самолет, еще пять дней до рейса. Спустился вниз, таблетка уже начала действовать.
Миссис Бейли спросила:
– Мистер Тейлор, с вами все в порядке?
– Конечно.
– У вас глаза какие-то… отсутствующие.
– А, ничего страшного, просто мыло попало.
На некоторое время мы остановились на этой лжи.
Потом я сказал:
– Миссис Бейли, я уеду на некоторое время.
Она вроде бы не удивилась.
– Я придержу для вас комнату.
– Но я могу задержаться надолго.
– Не волнуйтесь, комната всегда найдется.
– Спасибо.
– Я рада, что вы у нас пожили. Вы – славный человек.
– О, я в этом не так уверен.
– Разумеется, это как раз и есть одна из ваших хороших черт.
– Вы выпьете со мной на посошок?
– Молодой человек, я на этом настаиваю.
???
У гостиницы стояла желтая машина. На номерном знаке наклейка с буквами КЛФН. Я постучал по стеклу.
Саттон сказал:
– А, это ты!..
– Я думал, мы договорились, что ты перестанешь за мной следить.
– Я и не слежу. Я жду.
– Какая разница?
– Ты же детектив, должен знать. – Он вылез, потянулся и сказал: – Эта слежка просто выматывает!
Он был весь в черном. Свитер, брюки, кроссовки «Найк».
Я спросил:
– Что за маскарад?
– Я в трауре.
– Дурацкая шутка.
Он сунул руку в машину, вытащил оттуда сумку.
– Я приехал с подарками.
– С чего бы это?
– Продал еще одну картину… Пошли, куплю тебе выпивку… оп-ля… кофе и осыплю тебя дарами.
Я решил, что в последний раз можно.
Мы зашли в бар на Шоп-стрит.
Саттон сказал:
– Они делают прекрасный капуччино.
Он оказался прав.
Даже давали итальянский шоколад отдельно. Саттон надкусил шоколад.
– Ммм… вкусно.
– Ешь мой.
– Точно? А то вроде как… нехорошо. – Он сунул руку в сумку, достал оттуда два мобильных телефона и один положил передо мной. – Это тебе. – Второй положил перед собой.
Я сказал:
– Мне не нужно.
– Нужно-нужно. Я купил их по дешевке. Они уже подсоединены. Я даже осмелился вписать свой номер в твой список. – Снова полез в сумку и достал оттуда небольшую картинку в рамке. Пирс Ниммо. – Не надо мне говорить, что картинка хороша. Я и так это знаю. Что она… дорого стоит. Меня теперь покупают коллекционеры.
Я не знал, как быть, потому пошел напролом:
– Я уезжаю.
– Господи, допей хотя бы кофе!
– Да нет, я уезжаю из Голуэя.
Похоже, он искренне удивился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43